Морально противоречивый
Шрифт:
Мое тело изнемогает, конечности почти онемели, и я едва понимаю, когда он выносит меня из воды.
Он осторожно кладет меня на одеяло, его глаза все еще голодные, когда он смотрит на мое полуобнаженное тело.
Опустившись на колени между моих ног, он берет меня за лодыжки и притягивает к себе, его руки блуждают по моим икрам.
— Я рад, что до сих пор тебя прятали в Сакре-Кёр, — признается он, его голос хрипловат. Я наклоняю голову, чтобы получше рассмотреть его, улавливая глаза, остекленевшие от желания, и чувствуя, как его пальцы исследуют мое тело.
—
— Потому что ты только для моих глаз, — одним пальцем он приподнимает подол моего платья, сдвигая его на бедра. Я внимательно слежу за его движениями, и как раз тогда, когда мне кажется, что я угадала его траекторию, он удивляет меня, хватаясь обеими руками за платье и разрывая его посередине. Материал тут же отпадает, его сила снова поражает меня.
Руки убийцы.
Быстрое дыхание, и я понимаю, что он изменился. Теперь он не прежний игривый плут, а хищник на охоте.
Почему меня еще больше возбуждает осознание того, что он способен вырвать из меня жизнь? Это было бы так просто: руки вокруг моего горла, щелчок по шее, и он покончит со мной.
И почему я хочу именно этого?
Я почти представляю, как его пальцы впиваются в мою шею, сжимая ее, пока я едва могу дышать, а затем отпускает, давая мне небольшую передышку. Какая-то скрытая часть меня хочет, чтобы он властвовал надо мной, пока я не буду молить о пощаде, и это одновременно пугает и возбуждает меня.
— Что ты делаешь? — я в оцепенении смотрю на него, всего в чернилах и выпуклых мышцах, его грудь пульсирует от каждого небольшого действия. Я хочу провести ладонями по его телу, почувствовать его твердость под собой, и когда я пытаюсь это сделать, он останавливает меня.
Он качает головой, забавляясь.
— Как только ты прикасаешься ко мне, дьяволица, я сгораю, — говорит он, его пальцы все еще рисуют круги по моей обнаженной коже. — Я и так едва контролирую себя. Как только мой член выйдет наружу или, не дай бог, твои руки окажутся на нем, то я потеряю всякий контроль, который у меня остался, — его голос густой и напряженный, и я вижу, что он пытается бороться с собой.
Влад проводит тыльной стороной ладони по моим влажным трусикам, и у меня перехватывает дыхание, когда он касается этой чрезвычайно чувствительной части меня.
Части, к которой никто, кроме меня, еще не прикасался.
При этой мысли меня охватывает румянец, но я достаточно читала в интернете, чтобы знать, чего ожидать, и это знание только делает меня еще более влажной, моя киска течет, прося его уделить ей внимание, которого она жаждет.
— Ты мокрая для меня, Сиси? — спрашивает он, отодвигая материал в сторону, чтобы просунуть палец между моими влажными складками, чувствуя, что его голос — само его присутствие — делают со мной. Он двигается медленно, забирая часть влаги, покрывая весь палец и поднося его ко рту.
Я как загипнотизированная смотрю, как он раздвигает губы — те самые чувственные губы, которые должны быть запретными для мужчины, — помещает палец внутрь и посасывает.
— Ты
Влад не знает, что с того момента, как я впервые увидела его, он заставлял меня чувствовать себя так. Возможно, тогда я не могла этого осознать, но в тот момент, когда он устремил на меня свои черные глаза, когда его руки оказались на моем горле, когда он поднял меня в воздух, я была болезненно возбуждена, все мое существо покалывало от его близости.
— Блядь, Сиси. Ты не представляешь, что эти слова делают со мной, — прохрипел он, его глаза полузакрыты, на лице страдальческое выражение.
Он стоит на коленях между моих раздвинутых ног, и я перевожу взгляд ниже, на его покрытый кубиками живот, чернила только еще больше подчеркивает его пресс. Его талия сужается, и я замечаю его мокрые брюки, то, как они облегают его бедра и…
Я тяжело сглатываю, когда вижу контур его члена, и понимаю, что мои слова делают с ним.
Мне не стыдно признаться, что я изучила статьи в интернете в поисках ответа на вопрос, почему он вызывает у меня такие чувства, и я прочитала достаточно, чтобы понять, что это не норма. Но опять же, все в нем превосходно, поэтому я не должна удивляться, что его член тоже запредельных размеров.
И все же, даже когда мои глаза с трудом верят, что что-то настолько большое может поместиться внутри меня, то я не могу ничего поделать с тем, как инстинктивно сжимаю свои стенки, почти представляя, как он скользит внутрь и…
С моих губ срывается стон, образ слишком ярок, мое тело бодрствует как никогда.
Его взгляд темнеет, когда он наблюдает за тем, как моя киска медленно сжимается, из меня вытекает еще больше влаги.
— Проклятие, дьяволица, — рычит он, поглаживая это чудовище в своих штанах. — Твоя киска слишком чертовски совершенна, — говорит он, качая головой и продолжая смотреть.
Вдруг его руки начинают скользить по краю моих трусиков, и у меня перехватывает дыхание, когда он спускает их вниз по моим ногам. Действие происходит так маняще медленно, что это только усиливает мое предвкушение и разочарование.
Влад усмехается, видя мое нетерпение, наклоняется и дразняще касается моих губ своими.
— Я хочу разрушить тебя, Сиси, — шепчет он, его рот нависает над моим. Влад смотрит на меня с напряжением, и я действительно верю, что он способен уничтожить меня. Если уж на то пошло, то я буду рада этому.
Может быть, даже буду умолять его о подобном.
— Я хочу разорвать тебя на части и собрать обратно, — он проводит языком по моему лицу и подбородку, отчего на коже появляются мурашки. — Но я бы сохранил кое-что, — но проводит зубами по изгибу моей шеи, — чтобы ты никогда не была целой без меня.
— Да, — я нахожу в себе силы согласиться, хотя его слова должны заставить меня бежать. — Пожалуйста, — шепчу я, и он широко раскрывает губы, впиваясь зубами в мою кожу и кусая ее.
Я задыхаюсь от неожиданной боли. Он посасывает, и мои ноги раздвигаются, позволяя ему протиснуться между ними, стремясь к тесному контакту.