Море Троллей
Шрифт:
Воины охотились в темных лесах, окаймлявших берег, и возвращались назад с олениной и кабанятиной.
Ловили сетью речную форель. Эрик Безрассудный помолол одну из соляных глыб на приправу к еде. Джек вновь отметил про себя, насколько скандинавы жадны до соли. Жадны еще больше, чем до вина — а это вам не пустые слова.
— У нас дома соли нет, — объяснил Руна.
— А мы выпариваем соль из морской воды, — отозвался Джек. — Почему вы не можете делать так же?
Солнца мало, — коротко отозвался старый воин, отворачиваясь. Он отказывался тратить дыхание на такого рода пустую
— Нет! — хрипел Руна, когда Джек пел «Король поплыл за море на битву» вместо «Кольцедаритель направил лебедя Ньёрда по дороге китов на сход кольчуг и лезвий». — Нет! Нет! Нет! — Он сгибался в приступе кашля, а Джек готов был со стыда сгореть: и зачем он дразнит старика?!
— Нет! — повторил Руна, отдышавшись. — Ты же не просто поешь. Ты творишь магию.
— Магию?! — разом встрепенулся Джек.
— Неужто Драконий Язык тебе не объяснил? Каждая песня берет свое могущество от Иггдрасиля, великого Древа, что прорастает сквозь девять миров.
— В жизни не слышал ни про какой Иггдрасиль.
— Драконий Язык назвал бы его жизненной силой. Она дает тебе способность творить. А теперь ты меня утомил и даром потратил мое время. — Руна умолк и принялся восстанавливать дыхание. Джек непроизвольно поежился: что за ужасный звук — резкий, хриплый и болезненный. И всякий раз старый воин чуть медлил, словно каждый новый вдох давался ему с немалым трудом.
— Прости меня, господин, — промолвил Джек.
Руна жестом отпустил мальчика.
Джек вернулся в лагерь; в голове его теснилась сотня вопросов. Стало быть, скандинавы живут не только резней и грабежом. Они верят в такую штуку как Иггдрасиль — а это всего лишь иное название для жизненной силы. Интересно, это Древо существует на самом деле? Если да, здорово было бы на него посмотреть — ну хоть одним глазком! Кого бы спросить?
Джек понаблюдал немного за тем, как Свен Мстительный и Эрик Красавчик демонстрируют Торгиль, как сподручнее раскроить череп. Девчонка, вдохновленная уроком разложила в ряд оленьи головы — и теперь яростно крушила их дубинкой. Этих про жизненную силу спрашивать бесполезно. Вздохнув, Джек пошел к сестре. Та играла в крохотные деревянные фигурки: Олаф Однобровый выточил ей на забаву коровку, лошадку, мужчину и женщину.
Люси построила из палочек ограду и нарисовала на песке домик. Отважное Сердце зорко наблюдал за девочкой. Вот он сцапал корову — и тут же выронил ее обратно на песок. Люси заверещала, ворон ликующе запрыгал вверх-вниз. И утащил лошадку.
— Пусть перестанет! — закричала Люси, замахиваясь на ворона. Отважное Сердце ловко увернулся. Джек выхватил у него из клюва резную фигурку и вернул сестренке. Отважное Сердце принялся чистить
Люси завизжала. Свен Мстительный уронил секиру на ногу Эрика Красавчика, и воины принялись бурно выяснять отношения.
— А ну, перестань! Ты что, не видишь, она вот-вот расплачется! — прикрикнул на ворона Джек. «И с какой радости я разговариваю с глупой старой птицей?» — подумал он про себя. Однако Отважное Сердце всё понял! Он послушно прилетел обратно и положил игрушку перед Люси.
— Вот так-то лучше, — пробурчала девочка.
Свен Мстительный и Эрик Красавчик разом перестали препираться и схватились за висящие на шее талисманы.
Seider, — пробормотал Свен. И берсерки поспешно зашагали прочь, опасливо оглядываясь через плеча.
— Сей-дер, — медленно повторил Джек. — А что это такое?
— Это значит «колдовство», — объяснила Торгиль, отвлекаясь от своей жестокой забавы. — Мы не любим ведьм. Иногда — воительница кровожадно улыбнулась — мы их даже топим в болоте.
Отважное Сердце молнией пронесся над ее головой. Торгиль вскрикнула и пригнулась.
— Ага! Вот я про это самое и говорю! Ты — ведьмак, а эта птица — злой дух у тебя на посылках. Нормальные вороны ночью не летают! С воронами никто не разговаривает! Вас обоих надо утопить в болоте! — Отважное Сердце, на сей раз выпустив когти, снова налетел на Торгиль, и воительница, прикрывая голову руками, обратилась в бегство.
Джек, словно окаменев, наблюдал за тем, как Торгиль подбежала к Олафу и, ухватив его за руку, принялась что-то бурно доказывать. Однако, к несчастью для нее, девочка отвлекла великана в самый разгар чего-то важного. Одним могучим ударом Олаф опрокинул ее на землю.
— Хватит вздор молоть! — рявкнул он. Торгиль, изрытая проклятия, поднялась на ноги и прихрамывая побрела прочь.
Джек сел и задумался. Торгиль так просто не сдастся. Она выждет своего часа — и наябедничает снова. Надо придумать способ защитить себя.
Сам Джек ничего дурного в умении разговаривать с животными не видел. Мать всё время это делала: пением успокаивала пчел или усмиряла перепуганную овцу. Она и сына научила этим маленьким премудростям, и Джек никогда не задумывался, хорошо это или дурно. Выходит, он колдун? Или все-таки нет? А как насчет Отважного Сердца? Он ведь и впрямь летает после наступления темноты, точно сова какая-нибудь.
Вот и сейчас Отважное Сердце сидел перед Люси и что-то тихонечко покрякивал.
— Да знаю, знаю я, что в хозяйстве должны быть куры, — отвечала девочка — Но Олаф мне их не вырезал.
— Ворон заклохтал снова.
— А ведь ты прав, для них и ракушки сгодятся. Это ты здорово придумал…
У Джека аж в висках заныло. Вот вам, пожалуйста, теперь еще и Люси разговаривает с вороном; а ведь Олафовские берсерки непременно подумают, что и она тоже ведьма.
— Пора спать, — торопливо приказал он, сгребая игрушки. Люси громко запротестовала. Джек оттащил сестру к груде шкур и укрыл потеплее. — Я тебе сказку расскажу, — пообещал он.
— И чтобы интересную! — потребовала девочка.