Море Троллей

Фармер Нэнси

«Милая мама», — грустно подумал Джек. А ведь он даже не знает, выжила ли она, — равно как и все прочие. Его путь домой лежит через Ётунхейм, где кишмя кишат гоблины и людоеды — что овцы на отцовском пастбище Ему вовеки не дойти до источника. Нечего и надеяться!

Глава 25

Ётунхейм

Олаф приказал вытащить свой длинный узкий корабль на берег и споро взялся за дело. Первым делом он законопатил швы шерстью и волосом Затем очистил дно от ракушек и проверил

все снасти, не перетерлись ли. Дотти и Лотти залатали дыры в парусе. Скакки и Хейди позаботились о съестных припасах. Джек путался под ногами и помогал кому и в чём только можно.

Много воинов Олафу не требовалось — ведь отправлялись они не в набег. Плыть вызвались шестеро, включая Свена Мстительного, Эрика Красавчика и Эрика Безрассудного. К концу недели всё было готово. В гавани толпились провожающие, желая мореходам счастливого пути; рыбаки на небольших суденышках ободряюще кричали им вслед. Не успела пристань скрыться из виду, как на палубу с громким карканьем опустился Отважное Сердце.

— Да не собирался я тебя бросать, — объяснил ему Джек. — Я просто подумал, что для тебя этот поход слишком опасен. Нас поджидают тролли, людоеды и прочие ужасные чудовища. Птице там не место.

В ответ ворон демонстративно повернулся к нему задом и нагадил на палубу.

— Перестал бы ты с ним разговаривать. А то у меня прям мороз по коже, — проворчал Свен Мстительный.

Торгиль, заняв свое место у кормила, направила корабль в открытое море. По земле до Ётунхейма было не добраться; вот разве что последнюю часть пути им предстояло преодолеть посуху. Олаф уверял, что дорога напрямую через горы для смертных слишком опасна.

— Море Троллей, — прошептал Джек, когда за бортом заклубилось серо-зеленое марево.

— Сейчас оно наше, — усмехнулся Олаф. — Было ихним, когда его покрывал лед. Ётуны не любят глубокой воды, равно как и солнечного света. Они созданы для зимы и льдов. Недаром их называют инеистыми великанами…

— Ах, так вот кто такие инеистые великаны! — удивился Джек. — Бард рассказывал мне, что они подстерегают неосторожных путников и, дохнув туманом, лишают их воли. Бард говорил, и думать нельзя о том, чтобы зимней ночью прилечь отдохнуть под открытым небом, как бы в сон ни тянуло. Инеистые великаны усыпят тебя, и ты замерзнешь до смерти.

— Тролльи уловки, вот как я это называю, — буркнул Олаф.

Однако, невзирая ни на что, Джек от души наслаждался плаванием. Бескрайнее море и небо переполняли его радостью. От чаячьих криков сладко замирало в груди. Вот Отважному Сердцу чайки по душе не пришлись. Ворон то и дело взмывал в воздух и отгонял их, но чайки неизменно возвращались обратно.

Джек научился игре в «Волков и овец» и играл в нее с воинами. А еще с удовольствием пел с ними. «Слава бессмертна!» — гремело над волнами. Даже Торгиль присоединялась к общему пению: до тех пор, пока Руна не сказал воительнице, что у нее премиленький голосок.

Девочка не на шутку обиделась.

По мере того как викинги продвигались всё дальше на север, усадеб они видели всё меньше, а корабли встречали всё реже. Спустя какое-то время и усадьбы, и корабли исчезли вовсе. Деревья тянулись здесь к самому небу, а стволы их были такими толстыми, что за любым с легкостью спряталось бы человек шесть. Поневоле поверишь, что лес этот создан для етунов, а не для людей! Из полумрака выглядывали лоси с рогами шире, чем раскинутые руки Олафа Как-то раз Джеку померещилось, будто под деревьями мелькнуло что-то, весьма похожее на медведя.

Однажды днем им встретился косяк сельди, и Джек своими глазами увидел, что имел в виду Олаф, говоря, что вот, дескать, бросишь секиру в воду — а она и не тонет. Море взбурлило тысячами и тысячами рыбин, так, что кораблю было не пройти. Эрик Безрассудный вытаскивал сельдей сетью, Отважное Сердце унес одну селедку в когтях; впрочем, по правде говоря, рыбу можно было и голыми руками вычерпывать.

— Жалость-то какая — столько добра зря пропадает! — сокрушался Олаф. — Клянусь бездонным брюхом Тора, хотел бы я отослать их домой.

— Тор нам сейчас в попутчики ой как пригодился бы, — вздохнул Свен Мстительный. — Уж он-то с троллями управляться умел!

— Ётуны однажды украли его молот, ты разве не знал? — спросил Руна, заметив удивленный взгляд Джека.

Мальчуган покачал головой.

— Трюм, троллий король, похитил молот, пока Тор спал, — начал рассказывать Олаф. — А как: ты знаешь, сила Тора — в его молоте. Трюм сказал, что вернет молот, если Фрейя станет его женой.

— Как будто кто-то отдал бы богиню любви грязному ётуну! — презрительно фыркнул Свен.

— Так вот, Тор переоделся в женское платье, прикрыл лицо вуалью и отправился в Ётунхейм, — продолжал между тем Олаф. — «Ах-ах, впустите же меня, о могучие, непобедимые ётуны, — пропищал он. — Я — Фрейя, а вы все та-акие милашки!» И уж не сомневайся, ворота перед ним распахнулись в мгновение ока!

— «Ах-ах, мне бы чуточку подкрепиться с дороги», — пропищал Тор. Ему принесли восемь штук лососей, жареного быка, десять кур, свинью и овцу. Тор слопал всё подчистую и запил бочонком пива.

— «Гром и молния, а у богини-то аппетит что надо», — сказали ётуны. Трюм приподнял вуаль, увидел горящие глаза Тора и отскочил назад, словно руку в огонь сунул «Экая пылкость! — воскликнул он. — Вижу, Фрейя уже влюблена в меня по уши!» Тролли принесли молот Тора — ну, типа, выкуп за Фрейю. Тор сорвал с себя вуаль и схватил молот. — Олаф выжидательно умолк, наслаждаясь нетерпением Джека. Прочие воины сидели как на иголках.

— Ну, а дальше-то что? — не выдержал наконец мальчик.

— Дальше-то? Тор повышибал всем мозги и пошел домой! — торжественно возвестил Олаф. Воины захохотали и принялись тыкать друг друга в бока.