Море Троллей
Шрифт:
«Нет! Нет!» — твердил про себя Джек.
Его вот-вот заберут от Люси. Вот-вот эти страшные дикари уведут его в свои темные леса и безмолвные крепости на холмах. Внезапно мальчик осознал, что понимает каждое слово Олафа.
На протяжении нескольких недель он внимательно слушал — и переводил про себя. Язык скандинавов не слишком-то отличался от его собственного, но до сих пор Джек отчего-то боялся заговорить на нем. Боялся, что его высмеют! Ну, не глупо ли?
— Не продавай меня, — сказал он.
Олаф опустил
— Что?
— Я сказал, не продавай меня.
Олаф фыркнул.
— А почему бы и нет?
Джек лихорадочно соображал. Умолять — бесполезно. Берсерки терпеть не могут нытиков. Какими умениями он может похвастаться? Разве что им нужен кто-нибудь за овцами гоняться… Хотя нет, погодите-ка! А ведь один талант на его счету все-таки есть! Он сведущ в музыке — хотя бог весть, произведет ли это впечатление на берсерка…
Не мешкая и не раздумывая, Джек запел заклинание, которому обучил его Бард. Запел на саксонском, ну да что тут поделать. Свен Мстительный как-нибудь переведет:
Знаю я заклятья, что знатным лордам и леди неведомы. Первое — это «помощь»: пособляет мне в распрях, Оберегает от бедствий, от болестей и печалей. Второе вражью рать обуздает, Затупит лезвия лютых недругов. А третье: коли ввергнут меня в оковы, Заклятье вновь вернет мне свободу, Падут на землю тяжкие цепи.Олаф потрясенно глядел на мальчика.
— Это то, что я думаю?
— Магическое заклинание, — благоговейно подтвердил Свен.
— Я слыхивал его и раньше. Вот только не помню где, — проговорил Олаф. — А нам оно не повредит?
— Я бы не рисковал. — Свен поежился.
— Так ты бард? — спросил Олаф у Джека.
Вместо ответа Джек пропел первые строки песни о Беовульфе. Она ему особенно удавалась: еще бы, столько приключений, и мелодия такая воодушевляющая! Да и голос звучит очень даже неплохо, непроизвольно отметил Джек, — даже лучше, чем когда он в последний раз пел перед Бардом.
— Эй, ты! Забери свой поганый хлам! — рявкнул Олаф, пинком отшвыривая звякнувший кинжал в сторону. — И пошли прочь, пока я не навострил свою секиру о ваши черепа.
Пикты аккуратно собрали свое добро. Угрозы Олафа не произвели на них ни малейшего впечатления — и это при том, что великан превосходил их ростом по меньшей мере вдвое. Олаф подхватил Джека под мышку и зашагал обратно к лагерю берсерков. Последнее, что увидел Джек, — это бледное, горестное лицо монаха в свете догорающего костра.
Глава 13
ОЛАФ РАССКАЗЫВАЕТ О ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ
На следующий день берсерки отчалили. Крепчающий ветер
— Птицы Одина, — проговорил Олаф, показывая пальцем.
Джек кивнул. Бард рассказывал ему и об этом. Одноглазый бог скандинавов редко покидал свою крепость на далеком севере. Но его чернокрылые слуги летали по всему миру, принося ему вести о войнах, кровопролитиях и всем прочем, что могло порадовать их жестокого хозяина.
Справа по борту из воды вздыбился огромный серый бугор. Эрик Красавчик, нескладное чудище со шрамом через все лицо, завопил:
— Э-ге-гей, кит!
— Поворачивай! Поворачивай! — проревел Олаф Однобровый.
Воины бросились к веслам, что давно уже лежали без дела: ветер-то дул попутный. И кинулись в погоню. Серый горб стремительно понесся прочь и наконец вновь ушел под воду.
— Гонка что надо, — проговорил Олаф, возвращаясь на свое место рядом с Джеком. — Не будь мы так нагружены, я бы его добыл…
— Это и был кит? — спросил Джек.
Об этих созданиях он знал лишь понаслышке. И даже не подозревал, что кит при ближайшем рассмотрении окажется столь огромен.
— Он самый, юный скальд, — отозвался Олаф, используя скандинавское слово, означающее то же самое, что и «бард». — Тролли ездят на них верхом, как на конях. А еще с них можно взять отменный китовый ус — «морскую слоновую кость» — и масло для светильников: для деревни на целую зиму хватит.
С тех пор как Олаф обнаружил талант мальчика, он тратил немало времени на то, чтобы разъяснять Джеку то и это. А еще учил его языку и стихосложению. Сам великан знал немало песен, хотя голос у него был не ахти.
— Хочу, чтобы ты подбирал подобающие слова, когда настанет время петь мне хвалу, — объяснял он.
Джек не был уверен, что повышенное внимание Олафа его радует, но все лучше, чем достаться пиктам.
Из всех рабов остались только они с Люси. Теперь вместо понурых пленников корабль вез меха, глиняную посуду, металлическую утварь, лекарства и мешки с зерном. И все это — в придачу к добыче, захваченной ранее. Берсерки возвращались домой богачами и весьма этому радовались. То есть все, кроме Торгиль. Девчонка удрученно сидела на своем месте на корме корабля, лишь изредка заставляя себя встряхнуться настолько, чтобы потаскать Люси за волосы, но, как правило, Джеку удавалось защитить сестренку. Теперь, зная, что Джек — бард, Олаф был склонен вставать на его сторону.