Море Троллей
Шрифт:
Прочие берсерки тоже с ним осторожничали, как если бы Джек действительно обладал властью обрушить на их злополучные шкуры громы и молнии. По правде сказать, мальчуган и впрямь преохотно поджарил бы их на небесном огне, да только понятия не имел как.
«Жаль, Бард не научил меня сводить людей с ума, — удручался Джек. — Я бы их всех побросал за борт, китам на обед…»
— Хочу хлеба с медом, — потребовала Люси, что лежала, свернувшись клубочком, у ног Джека.
Она выучила язык берсерков еще быстрее брата и теперь вовсю ими распоряжалась: уверенно и властно, словно настоящая принцесса.
— Хочу хлеба с медом. Прямо сейчас, — повторила Люси.
Олаф, рассмеявшись, открыл корзину.
— А что ты сделаешь, если я не дам тебе хлеба с медом? — поинтересовался он.
— Попрошу брата, и он сделает так, что у тебя борода отвалится.
— Замолчи, — шепотом одернул ее Джек.
Мальчик панически боялся, что от него потребуют продемонстрировать его магические способности.
— Ой-ой-ой! Я просто трясусь — башмаки, чего доброго, свалятся! — расхохотался Олаф, протягивая ей угощение.
— Вот и правильно, — невозмутимо отозвалась девочка. Она слизала мед и принялась грызть твердый, точно камень, сухарь.
— Олаф, — нерешительно начал Джек.
— Что, тоже проголодался? Да вы, малышня, хуже стаи волков!
— Я не голоден. — Джек понятия не имел, как лучше подступиться к Олафу. По большей части великан был настроен вполне дружелюбно, хотя нередко выходил из себя и легко впадал в бешенство. — Я вот тут подумал… Тебе ведь Люси ни к чему. Ну, то есть она же еще совсем маленькая, от меня толку в два раза больше. Я буду петь тебе хвалебные песни и все такое. Так не мог бы ты… не мог бы ее отпустить? Ну, то есть высадить у какого-нибудь монастыря, чтобы о ней монахи позаботились… — Видя, как наливается кровью лицо Олафа, Джек говорил все быстрее и быстрее. — Я тебе заплачу. Я еще не знаю как, но я постараюсь. Пожалуйста…
Мощная оплеуха отбросила его на дно корабля. У Джека зазвенело в ушах, но мальчик знал, что ударил Олаф вполсилы. Еще одна «царапина котенка», вот и все. Трепка взрослой кошки отправила бы его прямиком на тот свет.
— Перестань! Перестань! — завизжала Люси. — Я запрещаю тебе бить моего брата! Ты… ты поганый kindaskitur!
Ругательство застало Олафа врасплох. С секунду он переваривал услышанное, а затем, взревев от смеха, подхватил девочку и закружил ее в пляске. Корабль угрожающе заходил ходуном.
— Ах так, значит, я — овечье дерьмо, да, маленькая валькирия? Да ты, верно, брала уроки у Торгиль!
Великан с размаху плюхнул девочку на связку шкур. Джек с трудом поднялся на ноги. Попробовать, безусловно, стоило, зато теперь он убедился: положение барда защищает отнюдь не от всего на свете.
Джек утер кровоточащий нос. Плакать он не смел. Больше всего на свете скандинавы не любят нытиков. Если хочешь выжить — необходимо владеть собою.
Олаф же сел и как ни в чем не бывало продолжил урок.
— Тебе нужно научиться тому, как мы говорим о важных вещах, — объяснял он Джеку. — Просто сказать «корабль» недостаточно. Нужно выказать кораблю
— А что с ней такое? — спросил Джек, меняя тему, грозящую перерасти в бесконечно-долгое разглагольствование. Он уже давно наблюдал за Торгиль: девочка часами понуро сидела у борта, не шевелясь и не произнося ни слова.
Великан, прикрыв глаза рукою, бросил взгляд в сторону кормы.
— Brj'ostabarn? Она горюет, что не пала в битве.
— Как это?
— Ну, не умерла. Не убили ее…
— Ничегошеньки не понимаю, — признался Джек, вглядываясь в удрученное, в грязевых потеках лицо воительницы.
— Я ж говорил ей, потерпи малость, — принялся объяснять Олаф. — Не можем же мы все погибнуть в первой же битве. Рано или поздно тебе повезет. Но она не послушала. Она, чуть что не так, сразу же падает духом.
— Но как вообще можно желать себе смерти?! — воскликнул Джек.
— Так ведь иначе в Вальхаллу не попадешь. Как же ты таких простых вещей не знаешь?! Ах да, тебя ж воспитывали как христианина…
И Олаф принялся подробно рассказывать про разнообразные загробные миры, на которые может рассчитывать скандинав. Самое завидное пристанище — чертоги Одина, Вальхалла. Там лучшие, храбрейшие воины целыми днями напролет бьются в яростной схватке, убивают друг друга и гибнут сами. А вечером мертвецы оживают и всю ночь пируют и пьют вместе со своими убийцами. Там вовеки не иссякает жареная кабанятина и не пустеют чаши с хмельным медом. Отличное место, вот только пускают туда лишь павших в битве.
— Некоторым воинам, а также женщинам, храбро встретившим смерть, богиня Фрейя дает дозволение жить в своих владениях, — продолжал Олаф. — Но вот я бы там со скуки помер. Фрейя думает только о любви, поэтому там никто не сражается. Пашешь землю, укрощаешь лошадей; женщины прядут и шьют. Самая что ни на есть обычная жизнь, только без страданий.
— По мне, так самое оно, — признался Джек.
— А если ты гибнешь на море, то идешь прямиком в чертоги бога Эгира и его жены Ран, — рассказывал Олаф. — Тоже недурное место. Пенное пиво, отличное угощение — если, конечно, тебе рыба по душе. Можешь ходить под парусом в любую погоду, не боясь, что утонешь, — ведь ты уже утонул. Но чтобы обеспечить себе добрый прием, нужно принести Ран подарок.
— Так вот почему ты раздавал гребцам золото, когда мы чуть не пошли ко дну! — догадался Джек.
— Отлично! Ты все замечаешь! — похвалил его великан.
— Но пленникам ты ничего не дал…
— Конечно нет. Они же рабы!
— А куда отправляются рабы?
— К Хель, — коротко пояснил Олаф.
«Кто бы сомневался?» — подумал про себя Джек.
Мало того, что эти пираты захватывают людей в плен и ломают им жизни. Им дай еще и посмертие бедолагам испортить. Нет, не то чтобы Джек верил, что отправится в один из загробных миров Олафа. Бард говорил, что после смерти люди попадают туда, куда рассчитывают, так что главное — правильно выбрать. Сам Бард намеревался наслаждаться покоем и отдыхом на Островах блаженных в обществе ирландских королей и королев древности.