Море волнуется — раз
Шрифт:
— Да ничем! В том-то и дело, что ничем!
— Тогда за что же вы ее так? Агнесса расширила заплаканные глаза.
— Я?!
— Ну, только что! Вы сказали, что она аферистка, дура, курица безмозглая!
Он с любопытством глядел на нее, раскрасневшуюся и растерянную.
— Да вы меня не так поняли, это же я не ее, это же я себя ругала!
— А вы-то тут при чем? — от изумления он даже жевать перестал.
Агнесса Васильевна открыла рот, но тут в кухню влетел Сенька и заорал радостно:
— Вот он где! Лопает, значит, а на друзей плевать
— Могу я поесть спокойно? — официальным тоном произнес Артем.
— Не можешь. Поехали скорей.
— Вы что, уговорили его? Сенька приплясывал от нетерпения.
— Поехали, поехали, потом все расскажу. Ой, здрасте, Агнесса Васильевна. До свидания, Агнесса Васильевна.
— Спасибо за щи, — уже на ходу поблагодарил Артем, вздыхая с облегчением.
Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. А он-то уж решил, что Эдька до второго пришествия будет стенать и посыпать голову пеплом.
Однако во дворе несчастного влюбленного не оказалось, и братья подтвердили, что никуда ехать он не собирается.
— А нам-то зачем тогда торопиться? — нахмурился Артем.
— Надо, — уклончиво объяснил Степа.
Из-за гаража выскочила недовольная Ника, последние полчаса тщетно пытавшаяся догнать наглого Эдькиного кота.
— Привет, — сказал ей Артем, радуясь появлению хоть одного здравомыслящего существа, пусть и гоняющего котов.
Ника хотя бы жениться не собирается и абсурдных заявлений типа «я ее подавлял, и теперь все кончено!» не делает. И таинственных гримас, как Степка с Сенькой, не корчит. Смотреть на братьев Артем уже не мог.
— Ну, что теперь? — сощурился он.
— Другу хотим помочь.
— Гарем сюда нагоните?
Сенька посмотрел на Степку, а Степка на Сеньку, и стало ясно, что мысль насчет гарема они на самом деле обдумывали, но сочли недееспособной. И теперь загорелись новой идеей.
— Ну? — Артем сдвинул брови.
Был бы кто другой, так напугался бы. А эти стоят молча, улыбаются. И что с ними делать?
— Ну и черт с вами! — обиделся Артем и ушел вперед, жалея, что не попрощался с Эдиком и не сказал ему хотя бы парочку человеческих слов. Просто чтобы ободрить.
Друг, называется. Вон, настоящие друзья уже затеяли что-то, физиономии так и светятся, глазки так и блестят!
Артем не выдержал и резко развернулся. Это только на работе у него терпение было резиновое и невозмутимость слоновья.
— Если вы мне сейчас же все не расскажете, пешком пойдете! — заявил он с мрачной решимостью.
— Темыч, да нечего рассказывать!
— Куда мы едем?
— Так домой возвращаемся, поздно уже, ты, наверное, устал, — залебезил Сенька.
— А Эдика, стало быть, бросим?
— Он сам не знает, чего хочет. Вот узнает, тогда и поможем! — вынес суровый приговор Степан.
— А мы пока Глафиру найдем, — добавил Сенька и, ловко увернувшись от братского подзатыльника, заныл: — Ну чего? Артем имеет право знать! Мы ее найдем, а когда Эдик созреет для разговора, на блюдечке с голубой каемочкой преподнесем ему адрес. Что, плохой план?
Артем
Может, девушка и вправду разлюбила? Как известно, насильно мил не будешь!
А вдруг она вообще ни на что не годится и — слава Богу, что самостоятельно сбежала? А эти болваны отмотают пленку назад!
Как бы там ни было, ему предстоят хлопотные деньки. Он не намерен упускать братьев из виду и в случае чего — вмешается. Должен же хоть кто-то иметь трезвую голову!
— Ты где был?! Ты почему трубку не брал?! — заорали ему в ухо. — Что у вас там творится, в вашей чертовой конторе?!
— Ну… — только и придумал Семен.
Степан, расслышавший каждое слово, скорчил сочувственную морду, но выйти из кабинета даже не подумал.
— Я жду ответа! — ледяным голосом напомнила Татьяна.
— У нас с телефоном что-то, провод заело!
— Да ты что?! — ненатурально удивилась она. — У мобильного тоже провода есть? Мне два часа талдычат, что абонент вне зоны действия сети! С каких пор ваш дурацкий офис вне зоны, а?
Сенька поежился. С Таней шутки плохи.
Она была жутко ревнивой и этого не скрывала, а Сенька искренне полагал, что это — проявление огромной любви. Почему-то никому из его прежних пассий не приходило в голову предъявлять на него права. Девицы сразу принимали его правила, из штанов выпрыгивали, стараясь угодить, и ничего такого не требовали, строя из себя современных, независимых, циничных особ.
— Мы к Эдику ездили, — признался Сенька, решив, что дальше тянуть волынку не имеет смысла.
Эдика Татьяна знать не знала, но заочно ненавидела. Она вообще ненавидела любого, кто отнимал ее драгоценного Семена хоть на время.
К тому же в дружеские, чисто мужские попойки она не верила, подозревая, что в доме Эдуарда — настоящее гнездо разврата.
— Ах, к Эдику! — последовал тихий возглас, преисполненный угрозы.
Семен приготовился умереть мучительной смертью от рук ревнивицы.
Степка, поудобней устроившись в кресле, развлекался на всю катушку.
— Это же какая наглость у людей, а! Посреди рабочего дня! Я тут места себе не нахожу, больницы уже собиралась обзванивать, а он — у Эдика!
— Милая, да мы…
— Я тебе не милая, понятно?
— Танюша, да я…
— Я тебе не Танюша! Поищи себе другую дуру! Я твои шашни больше терпеть не намерена!
Степан не выдержал и заржал в полный голос. Сенька, ловко метнув в него диванную подушку, отскочил к окну и пылко зашептал в трубку: