Морф
Шрифт:
— Сто форинтов — это немного, — заметила я, — а в сумке что?
Лекарь пожал плечами.
— Да так, всего… Одежда, хлеб, соль, огневки…
— Встретились гномы на пути?
— Не поражай меня своей наивностью, — Шерхем одарил меня снисходительной ухмылочкой, — огненные руны изготавливаются гномами, конечно, но купить их можно… допустим, у честных контрабандистов.
— Ты не боишься, что тебя сдадут гончим? — я продолжала гонять во рту травинку, всем телом чувствуя особенное, живое тепло, исходящее от стоящего рядом лекаря.
Он беспечно махнул рукой.
— Здесь, в этой глуши, всем наплевать, кто есть кто. Тем более что я давно лечу всех подряд в
Я молча протянула ему талисман на кожаном шнурке.
— Активируется сам по мере надобности. Главное, никто его не должен носить, кроме тебя.
Быстрый, настороженный взгляд из-под ресниц.
— А почему?
— Испортится сразу, — я усмехнулась, — такая вот у меня прихоть, Шерхем. Пусть этот талисман носит только тот, для кого я его сделала. Это регенерирующий талисман, на тот случай, если ты потеряешь сознание и не сможешь себя исцелить.
— Полезная вещица, — он ловко принял талисман из моих рук, повертел, рассматривая, — и работа хорошая. Спасибо.
— Носи на здоровье, — я кисло улыбнулась, — давай и проверим сразу, а? Может быть, ничего от моего дара и не осталось…
Шерхем пожал плечами — Хайо, ну что ж он такой худой, рубашка как на вешалке болтается — а потом повесил мой шедевр себе на шею, достал из-за голенища сапога нож и, не поморщившись, полоснул себя по запястью. Закапала кровь — шлеп-шлеп-шлеп. Она казалась почти черной в сумеречном лесу и пахла… м-м-м. Просто сказочно вкусно. Я стрельнула глазами в сторону Рофа, но тот, даже если и почуял, был под действием приказа.
И, охр возьми, ничего не произошло. Кровь продолжала капать в траву.
— Лучше б сдохнуть, — прошептала я, заворожено глядя на аппетитный надрез на запястье лекаря.
— А когда талисман начнет действовать? — спокойно поинтересовался он.
— Да он уже должен был подействовать! — промяукала я, — Хайо всемилостивый, у меня ничего, совсем ничего не осталось. Сделай доброе дело, забери свою магическую штуку, я хочу просто уснуть и больше не просыпаться…
Шерхем как-то странно посмотрел на меня.
— В любом случае, отсутствие магического дара — это еще не конец всему. Живут же простые люди…
— Живут же простые люди! — передразнила я его, — простым людям не надо в Великий лес, охр побери!
— А с чего ты взяла, что именно магу суждено туда попасть? — голос лекаря вдруг сделался стальным, — или ты в самом деле думаешь, что, перестав быть магом, ты уже ничего интересного собой не представляешь?
— Шерхем, — я старалась говорить спокойно, чтобы голос не срывался на рыдания, — ты просто… ты не понимаешь.
— Я все понимаю, — жестко сказал он, — я понимаю, что передо мной истеричная, недалекая девица, которая мнила себя едва ли не избранной высшими силами, а теперь…
Шерхем не договорил. Оборвал себя на полуслове, провел большим пальцем по разрезу на запястье, стирая кровь.
— Надеюсь, это тебя успокоит?
Кожа была гладкой, чистой. Рана исчезла бесследно.
— Он работает с задержкой, — растерянно пробормотала я, — наверное, мое состояние…
— Значит, задержку надо учитывать. Невзирая на состояние.
Он аккуратно спрятал талисман под рубашку, улыбнулся.
— Спасибо за подарок, Ирбис Валле. Надеюсь, ты в самом деле станешь знаменитой вышивальщицей… Ну, а теперь — спать, спать. Иди в дом, кровать в твоем полном распоряжении.
— А ты? — если бы я была живой, то наверное, покраснела бы. Не очень-то красиво выгонять
— Я уже привык спать на травке, — ехидно сообщил Шерхем, — ты забываешь, что не один день провела в моем доме.
Ну не спорить же с ним? Я поднялась, отряхнулась и побрела к хижине. В королевство Веранту вступала ночь, душноватая южная ночь без малейшего дуновения ветерка. Меня начало знобить. Запах крови все еще плавал над поляной, снова начал подкрадываться холод. Охр, ну что за странная магия, что за странное тело? В такую жару у меня зуб на зуб не попадает, как ни кутайся в одеяло.
…Поэтому, промучившись где-то до полуночи, я вышла из хижины и легла спать рядом с Виаро. Честно говоря, мне было наплевать на то, что он мог подумать о моей нравственности. Да он и не подумал ничего, молча прижал к своему боку — так, чтобы я могла согреться.
***
…Бывает же так — с вечера ложишься спать, прекрасно засыпаешь, а потом среди ночи тебя что-нибудь будит… И все, прощай, сон.
А еще говорят так: спит хорошо тот, кто мало думает. Увы, Шерхем Виаро не относился к числу этих счастливцев. Он проснулся, когда ощутил прижавшуюся к боку девчонку, холодную как вынутая из воды лягушка. Бедняга мерзла, а кое-какие новые инстинкты, появившиеся вместе с камнем под сердцем, безошибочно привели ее к ближайшему источнику живого тепла. Что ж, ничего не поделаешь. Все-таки он, Шерхем, никогда не был некромантом, а то, что он успел сделать с убитой Ирбис Валле, и без того выходило за все дозволенные пределы.
Шерхем лежал неподвижно, боясь спугнуть сон — ее и свой собственный. Но потом Ирбис Валле заснула, смешно засопев носом, а он… К сожалению, его начали изводить мысли, приходящие по ночам.
Он вспомнил свою жену Луизу и славного, щекастого карапуза, которым их наградил Хайо. Тело Луизы ему показывали, а вот сынишку — нет. К чему была эта совершенно бессмысленная жестокость? Шерхем так и не смог понять, даже спустя годы, когда боль чуть притупилась. Жив ли Дан, славный мальчуган? А если жив, то по каким дорогам ходит? Увы, не узнать. В ту роковую ночь, когда схватили Луизу и подросшего, шустрого мальчугана, пропал и тихоня Арнис, об участии которого в эксперименте помимо него, Шера, знал только Улли Валески. Много позже выяснилось, что он тогда отбыл по срочному делу в свое имение — и хорошо, что отбыл, он хотя бы не рисковал понапрасну, находясь рядом с главным козлом отпущения. С Шерхемом Айланом Виаро, то есть.
… Доколе бегать по лесам, водя за собой гончих? И есть ли в этом смысл, когда не осталось тех, ради кого он бы терпел любые муки? Определенный смысл, конечно, был: его величество не сможет спать спокойно, пока Шерхем на свободе. Но зачем мстить королю, когда тот не сделал ничего такого, к чему бы его не обязывала корона? Охр возьми, все как обычно: тысяча вопросов, и нет, ну совершенно нет ответов.
А теперь еще эта девочка с мерцающим магией коконом вместо сердца. Он уже и сам начал сомневаться в том, что принял верное решение, возвращая ее к этой недожизни. Ребячество, иначе и не скажешь. Возомнил, что так будет лучше, что у нее хватит сил, чтобы достучаться до эльфов и уже этим свершить самое большое чудо этого мира. Не смог бросить тело единственного милосердного человека в королевстве. Думал, что дает надежду, истинную надежду на воскрешение в Великом лесу… Ну не дурак ли, а? И она, похоже, поверила. Как ослик, перед носом которого держат морковку на веревочке, шагнула вперед, в это подобие жизни. Теперь вот хочет стать великим магом, вышивать неповторимые талисманы, закладывать в них песнь своего сохранившегося дара…