Морф
Шрифт:
Каков же итог? Я вышила талисман вызова «огненного вихря», отвода глаз, регенерации и «каменных шипов». Последним вышел амулет следопытов, и с ним пришлось мне помучиться немало: нам ведь предстояло идти по следу Шерхема Виаро, а для этого в талисман следовало вложить какой-нибудь предмет, которого он наверняка касался. Поразмыслив, я решила пожертвовать суровой ниткой из своего шва под грудью (уж ее-то Шер точно держал в руках!), и потом Гверфин самоотверженно и неумело накладывал новый шов. Получилось у него коряво, но крепко, и я окончательно махнула рукой на вид собственного тела. Какая, к охру, разница,
В последний день я нацепила все эти сокровища на Гверфина, и он тренировался во дворе, то пыхая огнем, то заставляя двор топорщиться сотней каменных игл. Очень удобное, кстати, заклятье, особенно когда противник ничего не подозревает.
— Погоди, — он крепко задумался, — а как же ты? Вышила бы что-нибудь такое, чтобы я мог защитить тебя…
Я ему подмигнула.
— Милый, хуже, чем сейчас, мне уже не станет.
Гверфин смутился, но ничего не сказал и поспешил вернуться к тренировкам. Получалось у него хорошо, и я подумала о том, что если переживем встречу с морфами, из Гверфина в конце концов получится весьма одаренный маг.
Но для этого мы должны были справиться с морфами. Еще лучше — выручить лекаря Виаро. Мне отчаянно хотелось верить в то, что он еще жив, и я не ошиблась в намерениях кровожадных тварей. Я по ночам мечтала о том, что мы найдем его, вытащим из этой мерзкой передряги, а потом… потом, когда все это благополучно закончится, уедем все вместе из Веранту куда-нибудь на восток. Там Шерхем наконец будет счастлив с обретенным сыном, хотя счастье это горькое, оплаченное жизнью Арниса Штойца… А я… Что касается меня… Охр, я окончательно перестала думать о том, что мне следует становиться известным и могущественным магом. Как-то само получилось, все мысли о будущем величии выскользнули из головы как малёк, если его зачерпнуть ладонями вместе с водой.
…А еще мне было немного жаль бесхозных зомби. Некроманта Штойца не стало, командовать ими было некому, но каждое утро выходили они, как заведенные куклы, на замковые стены, замирали там изваяниями, и стояли весь день, чтобы к вечеру опять спуститься в подвалы. Арниса больше не было, но припрятанный где-то кусок орочьего талисмана поддерживал в мертвых телах не-жизнь, и некуда было им деваться, бедным. А мне все казалось, что серые губы шепчут беззвучно — отпусти нас, отпусти…
***
Я проснулась среди ночи и несколько мгновений лежала неподвижно, вслушиваясь, а взгляд заполошно шарил по сводчатому потолку спальни. Рядом, на боку, тихо посапывал Гверфин, он слабо улыбался во сне — наверное, снились ему родители. Я не стала его будить, тихо соскользнула с кровати на пол, благо, что вот уже который день спала в одежде. Подхватила фамильный меч Штойцев, который мне отдал Гвер, неслышно высунулась в коридор. Кто-то пришел в наш замок, я чувствовала биение живого сердца, и мне очень хотелось узнать, кому взбрело в голову лезть в логово некроманта.
В коридоре было пусто, темно и тихо. Никого.
Я пошарила в кармане, достала ключ и заперла Гверфина в спальне, так, на всякий случай. Потом ключ просунула под дверь, чтобы — случись что со мной — парень всегда мог выбраться, не прибегая к необходимости спускаться по простыням из окна.
Крадучись, я медленно шла к лестнице. Чувства, измененные орочьим талисманом, обострились до предела;
Прекрасно. Я замерла на лестнице, вглядываясь в черный силуэт — враг стоял, повернувшись ко мне спиной, и совершенно непрофессионально копался в сумке на поясе. Легкий прыжок, короткий полет — и я уже снова на ногах, на расстоянии нескольких шагов от чужака.
Я атаковала так быстро, как только могла. Я хотела его обезоружить, напугать, может быть, даже легко ранить. Охр, он не должен был успеть поставить мне блок, не должен был… Но меч чужака светлой молнией встретил мой клинок, брызнули в темноту искры. Руку внезапно свело судорогой, я перебросила оружие в левую. Ладно, умертвие по имени Ирбис Валле так просто не сдается. Звон столкнувшихся клинков, и — мамочки, как же больно… Но почему, почему, почему?!! Это ведь не первый раз, когда я с кем-то… вот так, на мечах…
Мгновения застывают в ночи, а я с ужасом чувствую, как разжимаются пальцы, выпуская оружие. Ну что, остались только когти да зубы? Тогда вперед.
И я бросилась в атаку, заставляя себя не думать о том, что малейшая ошибка — и быть мне распластанной на две половинки. Кажется, я выругалась, а враг легко ушел в сторону, увернулся, но рубить меня не торопился, стал двигаться осторожно, как будто вглядываясь. А затем сдернул в шеи что-то, и в глаза ударил яркий свет. Я невольно зажмурилась, успела услышать изумленный возглас, а затем —
— Леди Валле? Ба, вот это новости. Леди Валле, да еще в таком… гм… виде… Великий лес!
В следующее мгновение в плечи мне впились стальные пальцы, а я озадаченно уставилась на прекрасное, холеное лицо эльфа.
— Великий лес, — прошептал он смятенно, — кто это с тобой сделал? Кто?!!
От его рук по телу растекалось странное онемение, мышцы деревенели, еще чуть-чуть, и…
Над головой Хаэлли пронесся огненный цветок и, с шипением разбившись о стену, брызнул тысячью злых искр на пол.
— Отойди от нее, ублюдок! Сейчас же! Никаких лишних движений, в сторону, я сказал!
Гверфин. Малыш Гвер, охр его побери. Он вообще соображает, что творит? А если пожар? Я выглянула из-за плеча эльфа: парень стоял на той самой лестнице, с которой я спрыгнула, черный силуэт в ночи. А вокруг поднятой и сжатой в кулак руки вызревал, словно зловещий плод, новый огненный вихрь.
— Гвер… — я хотела крикнуть, но не получилось. Охров Хаэлли что-то сделал со мной, может быть, и не по своей воле — но голоса я лишилась.
Эльф замер, но всего лишь на миг, потом улыбнулся мне краешком губ. Не оборачиваясь, медленно разжал пальцы, опустил одну руку. Еще одно неуловимое движение — в правой руке хищно сверкнуло лезвие. Я поперхнулась криком.
— Нет! Нет, Хаэлли…
Свист вспарываемого лезвием воздуха. Метательный нож звякнул о каменные ступени, упал на пол. А я — я хрипло рассмеялась, повиснув всем весом на крепкой руке эльфа.
— Гверфин, Гве-ер! — язык плохо слушался, но кое-как я все же говорила, — спускайся! Хаэлли, не трогай его, пожалуйста. Это… мой друг.