Морфы

Заугольная Оксана

– Как ты это сделала?
– раздался полный любопытства голос за спиной, и я печально вздохнула. По голосу не оставалось ни одного шанса, что мне придется делить комнату с девчонкой. Да что там говорить, я была согласна даже на разброс от Ани до Анны Васильевны. Мальчишки — они же совершенно не такие, их не поймешь, хоть в голову залезай.

– Я не люблю бесконечных пространств, - пояснила я, поворачиваясь. Знакомиться всё равно придется. Но я тут же поняла, что лучше бы я этого не делала. Мальчишки сами по себе народ сложный, а этот... он был невероятно красив. Как дурацкая картинка с принцами

или рыцарями. Живой человек просто не имеет права быть таким! Это раздражает. Особенно парень.

Я с большим трудом закрыла рот и без особой надежды попыталась поверить, будто не выглядела сейчас как пыльным мешком стукнутая. Но это вряд ли.

Так что ничего удивительного не было в том, что я заочно возненавидела этого морфа. Любить таких можно только на пресловутых картинках, в жизни же хочется находиться от них как можно дальше. Во-первых, такие красавчики обычно прекрасно знают о своей внешности и с другими общаются соответствующе, во-вторых... Во-вторых, рядом с ними все остальные тоже начинают понимать многое о своей внешности, чего раньше может и не замечали.

На что уж меня моя внешность устраивает чуть больше, чем полностью, но именно сейчас я поняла, что нос у меня чуть длинноват, а уши не такой аккуратной формы, какой могли бы быть, предатели.

– Привет, я Жюль, - теоретик не дал мне времени как следует погрузиться в пучину ненависти и протянул руку.
– Тебе правда понравились мои карты?

Конечно, всё не могло закончиться так просто!

– Ты француз?
– с подозрением спросила я, хотя мы уже давно поняли в своей группе, что такие вопросы на грани приличий.

Жюль же вместо того, чтобы возмутиться, очаровательно улыбнулся и кивнул. Да, мое времяпровождение в этой комнате будет напоминать средневековую пытку.

– А я Ольга, - наконец преставилась я, игнорируя протянутую руку. В конце концов, с девушками и не здороваются за руку.

Жюль ничуть не расстроился, просто сел на... на... на пространство и уставился на меня своими великолепными глазищами, готовый наблюдать, как я буду «творить магию». Почему-то я представила это именно так.

– Крибле-крабле-бумс, - заявила я, пристально глядя на карту с диванчиком. И словно волшебные слова подействовали, но не на карту, а на меня. Вдруг стало стыдно. Вот чего я взъелась на этого Жюля? Просто из зависти что ли? Вон какие вещи он рисует, а ведь тоже только-только учиться начал.

С негромким треском диван встал на середину пузыря. Я прямо залюбовалась. Вроде бы и не совсем сама делала, но удовольствие от хорошо проделанной работы присутствовало.

– О-о!
– похоже, у Жюля было схожее ощущение. Интересно, как люди попадали в теоретики? Это же всё удовольствие от снов теряется — сплошь расчеты и карты, сонники и предсказания.

Тем временем Жюль переместился на одну половину дивана и со вздохом откинул голову на подлокотник. Я поспешно сосредоточилась на второй карте — той самой книжной полке с лампами-жуками. Тут-то меня и настигло желание похулиганить. Ну вот зачем Мортимер вообще заикнулся про живые предметы? Это же просто ящик Пандоры.

– Ты не против, если лампы будут немного...
– я пощелкала пальцами, чтобы подобрать слово. Не стоило говорить сразу о живых лампах — лично я

ни за что не согласилась бы на такое, а Жюль мог оказаться похож на меня, как не странно это осознавать.
– Двигаться?

Восторг в глазах парня — да он едва ли старше меня, между прочим!
– заставил меня забыть о всех беспокойствах по поводу этой идеи.

Снова этот сочный треск — словно ломаешь спелое яблоко, и прямо в пространстве повисли полки, на которых медленно ползали, трещали раскрываемыми и складываемыми жесткими надкрыльями жуки-лампы. Вот этот момент меня смутил — насколько я помню, звук должен накладываться отдельно. Надеюсь, я не слишком напортачила.

Уверенности в этом у меня не было, поэтому круглый ковер и камин я создала, не отступая ни на йоту от нарисованного. Поэтому труба камина уходила в пустоту, что заставило Жюля чуть смутиться. Последняя карта сделала нас обладателями столика, на котором располагался чайник, две чашечки на блюдцах и блюдо с круассанами. Да уж, если бы я посмотрела все карты внимательно, мне не пришлось бы спрашивать, откуда мой сосед. Хотя это выглядело даже немного чересчур. Словно он не француз, а мое представление о французах. Хотя, возможно, моя подозрительность не имеет под собой никакой подоплеки.

Круассаны оказались муляжами. И не знаю, спросить-то не у кого — то ли я недостаточно постаралась, то ли с таких карт нельзя сделать еду. Последнее шло вразрез со всем, что я видела до сих пор, но первое было обиднее.

Жюль при этом совсем не выглядел расстроенным.

– Можно подбросить в камин вместо дров, - предложил он.
– А то я их не нарисовал.

Я подумала было о том, как здорово будет, если мы угорим прямо во сне, но потом прикрикнула на себя мысленно. Сны становятся такими, как мы их видим — вот и нечего придумывать себе неудачу на пустом месте. Похоже, отругать себя, пусть даже мысленно, довольно эффективно — через минуту в нашем камине горел огонь, а в чайнике оказался отличный чай, пусть и без сахара.

А прикрывшись учебником, можно было свободно разглядывать соседа, который что-то чертил на деревянном планшете. Со временем я поняла две вещи. Первое — я могла и привыкнуть к его внешности и рано или поздно перестать замечать, а значит, и ненавидеть. Это была хорошая новость. Вторая была похуже — за все это время я не прочитала ни строчки.

– Вам много задают, - произнесла я вслух, едва не испугавшись собственного голоса в уже привычной тишине.

– О да, - Жюль поднял голову от работы и очаровательно улыбнулся. Что за человек! Только привыкнешь...
– Я поэтому и пошел в теоретики. Тут сразу видно, что получается. А практики... у вас так много завязано на импровизацию и уверенность в себе — я бы так не смог.

Я надулась. Теперь буду думать об этом и сама не справлюсь!

– Я подумал, может, нарисовать часы, чтобы мы могли знать, когда пора на занятия?
– продолжил тем временем Жюль, будто и не видя моего настроения.

– Тут нет времени как такового, - возразила я. Надо же, что-то он не знает. Даже настроение поднялось. А я и не подозревала, что я такая противная, ну надо же!

– Так можно и не цифры на табло разместить, а слова вроде «Пора на учебу» или «Домашняя работа», - пояснил Жюль.