Мороженое для горячей штучки
Шрифт:
– Извини.
В этот момент в столовую вошла Маргарита Владимировна, усиленно крутя головой. Она тут же кинулась к Серафиме.
– Вот вы где! То есть здесь! И вы здесь? – обратила она внимание на Германа. – Надо скорее подниматься в отделение!
– А что случилось? – спросила Сима.
– Нет, вы доешьте, конечно, и наверх. Там к нашему заведующему отделением какая-то важная шишка пришла и требует именно вас, Серафима Игоревна.
– Зачем? – поинтересовалась она.
– Ничего не знаю. Обещала вас привести через пятнадцать минут, – развела она руками.
Серафима начала быстро есть не из-за того, что хотела, а чтобы не обижать Германа, ведь
– Я не нужен? – спросил Герман, вытирая губы салфеткой.
– Вы? Нет, – ответила ему врач.
Он встал и наклонился к уху Серафимы.
– В любое время можешь обращаться ко мне, вот мой телефон. – И на бумажной салфетке он написал ей свой номер сотового, – это чисто личное предложение, не служебное…
Герман Геннадьевич покинул больницу, уже не увидев, как покраснела Серафима. На парковке он сел в свой черный «БМВ» и поехал домой. Обитал он в элитной новостройке в очень красивом месте с прудами, лесом, с ухоженной территорией вокруг. Жил Герман в холостяцкой квартире, куда изредка приводил женщин. Иногда они задерживались, но ненадолго, почему-то постоянное присутствие какой-либо женщины в квартире начинало его сильно напрягать и раздражать. В данный момент с ним проживала молодая и очень красивая девушка Марина. Формы у нее были просто фотомодельные, как и у других пассий Германа. Он прекрасно понимал, что такая птичка требует особого ухода. Вернее, не маленьких денег, и он усердно эти деньги в нее вкладывал. Мариночка не нуждалась ни в чем, не ударяя при этом палец о палец.
Герман припарковался, прошел красивейшим сквером по выложенной брусчаткой дороге мимо фонтанов и статуй. Скоростной лифт поднял его на свой этаж. В дверях его уже ждала Марина в черных чулках и черном кружевном белье. Ее роскошные рыжие локоны касались сногсшибательной талии с белоснежной кожей. Огромные глаза и чувственные губы. На это можно было смотреть часами, чем Герман, большой эстет, и занимался, за что ее и терпел. Вернее, терпел ее капризы и глупость. Врожденно-житейскую или просто в силу молодости.
– А я видела, что мой котик подъехал! Куда ты уезжал? Как ты мог бросить свою кису в одиночестве? Проснулась, и нет рядом никого, а так хотелось ласки и любви!
– Я исправлюсь, обещаю, – обнял ее Герман, и девушка начала целоваться со всей присущей ей страстью.
– Дорогая, подожди. Я устал… Я хочу душ принять.
– Нет, киса заждалась! – И она задала ему нужное направление в спальню.
Измотав его сексом, девушка сообщила, что этой ночью она договорилась сходить с подружками в ночной клуб. Герман не возражал. Соскочив обнаженной с постели, она принялась наряжаться. Герман снова засмотрелся на ее красоту, понимая, что не в силах избавиться от этого наваждения. Он давно уже должен был вручить ей дорогой подарок и попрощаться, но уж очень хороша Марина в постели. Красива была чертовка до нереальности. Она, нацепив на себя платье, надела туфли на высоченных шпильках, полила себя духами, выпотрошила содержимое его кошелька и быстренько исчезла. Герман облегченно вздохнул и смог наконец-таки принять душ. Он понимал, что его используют, и все чрезмерные старания Марины в сексе сводятся к тому, чтобы потом вот так вот забрать все его деньги. На душе было очень тоскливо. Он налил себе коньяка и вышел покурить на лоджию. Вернулся Герман на звук своего мобильника.
– Да?
– Герман Геннадьевич? Это я – Серафима, – проговорил голос в трубке.
– Да, Серафима, я понял, кто это… Я слушаю! Неожиданно и приятно, – на самом деле обрадовался он.
– Вы…
– Мы перешли на «ты», –
– Ты давеча говорил, что если мне понадобится помощь, то я могу к тебе обратиться.
– Давеча? – переспросил Герман, пробуя слово на вкус. – Уже попала куда-то? Не скоро ли? Я только что домой вернулся…
– Ну, это не предусмотреть, когда и где, – вздохнула Серафима.
– Говори, что случилось? Я от своих слов не отказываюсь, – подтвердил Герман, смеясь.
– Когда ты ушел, я доела и пошла вместе с врачом в кабинет заведующего отделением, где меня ждали, – начала Сима.
– Я это помню.
– Так вот. Это оказался секретарь посольства Швейцарии в России господин Данте.
– Кто? – не понял он.
– Секретарь… Я же говорю – посольства Швейцарии.
– Что ему надо было от тебя? – удивился он, уже чувствуя подвох. – Только не говори, что ты ограбила швейцарский банк и вот наконец-то тебя нашли…
– Хуже! Конечно, я бы и рада была порезвиться хоть несколько недель на деньги какого-нибудь банка. А тут мне поцеловали ручку и сказали, что меня будут ожидать на званом вечере в посольстве для вручения награды. Там будут и еще люди, которые заслужили награды, их всех наградят, и меня в том числе, – сказала Серафима, – знаешь, за что?!
– Даже не догадываюсь. Но я сейчас приеду к тебе, – вдруг заявил Герман, сам от себя такого не ожидая, – лучше не по телефону…
– Ко мне в больницу? – оторопела Серафима. – Сейчас десять вечера! Зачем?
– Мне все равно делать нечего, заодно и поговорим! Дело, видимо, серьезное, – настаивал он.
– Да я и по телефону скажу, – сказала Сима.
– Может, я увидеть тебя хочу, – произнес Герман Геннадьевич и по тишине в телефонной трубке понял, что сказал что-то не то. – Да шучу я. На самом деле ты обратилась за помощью, и я хочу разобраться. Спустись в вестибюль, там справа от буфета есть зимний сад. Я найду способ, чтобы войти в больницу ночью. Буду у тебя через час.
– Хорошо, – ответила не нашедшая что возразить Серафима, а он уже и связь отключил.
Герман быстро надел чистую рубашку, джинсы и рванул в ночь, так как Марина не должна была вернуться из клуба до утра, это он тоже знал. Он только не понимал, откуда у него вдруг так внезапно взялись силы, он же только что чувствовал себя абсолютно разбитым? А бокал коньяка так и остался нетронутым на столе.
Глава 8
Серафима сидела в мягком кресле в зимнем саду ночью в больнице и ждала неизвестно чего, правда, известно кого… Странный был этот мужчина, такой неуклюжий, с несносным, по понятиям Симы, характером. Ее и тянуло к общению с ним, и что-то отталкивало. По крайней мере, он первый как-то поучаствовал в ее судьбе и предложил помощь, что немаловажно, к тому же ничего не требуя взамен. В больнице царила полная тишина, она смотрела на огромные кактусы, фикусы и прочие растения, казавшиеся какими-то чудовищами в этом полумраке, раскинувшими свои лапы в ожидании добычи. Но запах медикаментов все же перебивал аромат растений.
– А вот и я! – мягко дотронулся до плеча Серафимы Герман, и она вздрогнула.
– Ой, напугал! Здравствуй…
– Опять ворчишь? Что в темноте сидишь? И как тихо тут…
– Я привыкла к такой обстановке в библиотеке, только там я обычно читаю, а сейчас в мысли свои погрузилась… почти медитация.
– Читаешь на работе? – спросил Герман, почему-то сильно радуясь, видя ее перебинтованную голову.
– Читаю, – ответила она, осматривая его, – но я не поняла, зачем все это?
– Что это?