Мороженое для горячей штучки
Шрифт:
– По-мо-ги-те, – сдавленно повторила Серфима, но парень опять не спешил.
– А ты хорошенькая. Очень даже ничего. Не как эти клуши. Что пришла сюда-то? Небось мужика хочешь? Вижу по глазам, что хочешь. Вон они у тебя какие тоскливые, одинокие. А в «качалке» мужики с мышцами. Так? Они такие сексуальные! И у тебя в голове сразу же бродят мысли сексуального толка? И я понимаю, и я могу уважить, я вижу по твоим глазам, что ты хочешь. Расслабься и раскрепостись.
Серафима не верила своим ушам. Что он мог понять по ее уже выпученным глазам? А
Глава 7
Серафима всегда вела очень спокойный образ жизни, не испытывала особо никакой боли, не бегала, не падала, не стукалась. То есть она не получала травм при своем пассивном образе жизни. А тут сразу раз и…
– Дайте мне обезболивающее! – сказал кто-то странным, глухим голосом.
Сима не сразу поняла, что это ее голос.
– Очнулась! – произнес молодой женский голос.
Серафима приоткрыла веки.
На нее хмуро смотрел какой-то лохматый мужик, еще и заросший щетиной. Серафиме он показался смутно знакомым, но она не вспомнила, где его видела.
– Ну, здравствуйте, мисс библиотекарь года, – поздоровался он.
Какая-то молодая, весьма привлекательная женщина появилась рядом с этим неприветливым типом и выставила вперед свою руку, показавшуюся Симе щупальцами осьминога.
– Сколько пальцев? – звонко прозвучал ее голос.
– Вы кто? – спросила Серафима, смотря на эту странную парочку.
– Кто я? – уточнил мужчина. – Вы меня не помните?
– Сколько пальцев? – повторила женщина.
Серафиме все происходящее показалось каким-то сюрреалистическим представлением.
– Совсем не помните? А как вас зовут, помните? – продолжал допытываться мужчина.
– Сколько пальцев? – Голос женщины был невыносимо противен.
– Да заткнитесь вы! – вдруг взвился мужчина, озвучив то, чего и хотела Серафима, и пальцы она сосчитать не могла, изображение двоилось, да и каждое движение век давалось с трудом. – Заткнитесь со своими пальцами! Не видите, она не совсем в себя пришла! У человека явно сотрясение мозга, а вы со своими пальцами! Пусть сначала скажет, как ее зовут? Она меня не помнит! Может, у нее полная потеря памяти, как это… амнезия!
Серафима слегка нахмурилась.
– А я вас должна знать? – спросила она.
– Почему тогда вас вызвали к потерпевшей? – обратилась женщина, наконец-то убрав свою руку от лица Симы, к лохматому мужчине.
– Кто потерпевшая? – спросила Сима.
– Совсем плохая! – вздохнула женщина.
– Вы потерпевшая! – заверил ее мужчина.
– Я? Ой, а я вас вспомнила. Вы – тот противный следователь! Ну, Геннадий Германович, с которым я общалась, когда из психиатрической больницы ушла! – искренне обрадовалась Серафима.
Женщина удивленно округлила
– Прекрасно! А то уж я испугался! Только я Герман Геннадьевич! К тому же неприятно осознавать, что я противный следователь, если честно… но это уже так – сугубо личное.
– Почти попала! – твердо произнесла Серафима, ощупывая свою голову в бинтах. – А что вы делаете здесь?
– А вы знаете, где я? – усмехнулся Герман.
– Я? Нет. А где мы? То есть где я? – задавила она их своими вопросами.
– В больнице, – ответил он.
– Меня опять в психушку упекли? – воскликнула Серафима. – За что? Я ничего не сделала!
– Вы не в психушке, успокойтесь! Вы в обычной больнице, в травматологическом отделении! А я ваш доктор – Маргарита Владимировна, – представилась женщина, которая заметно нервничала, – и вообще я не знала, что вы постоянный пациент психушки, ой, извините…
Серафима испытывала некоторое беспокойство по тому поводу, что она и ее должна знать и помнить, но лицо женщины ей точно было не знакомо.
– Я не постоянный пациент… только недавно попала… извините, а мы с вами до этого были знакомы? То есть я должна была вас узнать?
– Нет, до этого момента мы с вами не встречались, так что не волнуйтесь. Вас доставили сюда с травмой головы и предплечья из тренажерного зала, – пояснила Маргарита Владимировна, – еще вместе с вами доставили мужчину с множественными травмами, его состояние хуже вашего, но жить будет.
– Ваш знакомый? – спросил Герман Геннадьевич у Серафимы.
– Кто? Я не знаю. Ах да! Это, наверное, тот наглый инструктор. – Сима с трудом напрягала голову, но понимала, что помнит все… ну или почти все, самое важное.
– И вы завалили его штангой? Он вам не понравился? Вы просто женщина-катастрофа, – засмеялся Герман, и Серафиме очень не понравилось выражение его глаз, очень смешливое, даже насмешливое.
– Я никого не трогала! Не знаю, как так получилось! Несчастный случай! – попыталась сдвинуть брови она.
– А это проверим, – ответил ей Герман Геннадьевич, – скорее всего в тренажерном зале допустили халатность и не проверили вовремя, что в закрепляющей стойке, груженной таким количеством железа, давно разболтались удерживающие винты. И все могло закончиться много хуже. Много хуже, – выразительно посмотрел на нее следователь, словно сомневаясь в своих словах: что может быть хуже, чем ее вид?
Серафима даже почему-то занервничала, думая, как она выглядит.
– Так кто этот инструктор? Ваш друг? Вас завалило в зале, где больше никого не было, – продолжил допытываться Герман, – а я вот должен прояснить ситуацию… был криминал или нет?
– Товарищ следователь, никакой он мне не друг! Если мне не изменяет память, он вообще не очень честный человек, – сглотнула слюну Сима.
– Чего так? – сразу же стал серьезным он.
– Это уже не имеет значения. Я в этот тренажерный зал первый раз в жизни пошла и больше туда точно не пойду! – выпалила Сима.