Мороженое со вкусом чили
Шрифт:
— Концерт? — оживились девчонки и закудахтали, будто находились в курятнике у бабушки в деревне.
— Да. Приготовьтесь основательно, — кивнула она и повернулась к преподавателю. — Спасибо. На этом все.
После того, как куратор ушла, группа сошла с ума. Парни упали лицом на парты недовольно вздыхая, а девчонки переговаривались между собой. Почувствовала, что меня ткнули ручкой и повернула голову. Громов протянул записку и подмигнул, прошептав одними губами:
— Первый вопрос.
Вика проследила за Калининой. Она писала на листке, а потом кинула бумагу
«Давай подготовим номер вместе?»
И меня обдало жаром. Нет. Нет и нет. Только не выступать. Воздух задержался в грудной клетке. Совсем немного и ее разорвет на части. Ребра сжало. Перед глазами поплыло, а в голове крутились немые сцены детства. Нет. Нет. Только не это. Пальцы на руках задрожали. Покровская схватила мою ногу под партой и сильно сжала. Второй рукой схватила записку и чертыхнувшись, начала щелкать перед лицом пальцами.
— Соня! Соня посмотри на меня. Сфокусируйся на мне, — отчетливо и по слогам произносила она.
Переведя взгляд на нее, увидела очертания и расслаблялась. Тело превратилось в вату. Только что она спасла меня от унижения. Панические атаки начались, когда мне стукнуло одиннадцать. И периодически проявлялись при стрессе. Особенно во время сессии. Об этом знала только Вика.
— Спасибо… — прохрипела.
Громов подскочил, заметив, что делает Покровская и присел на корточки передо мной, наплевав на преподавателя. Взяв аккуратно за руку, спросил:
— Ты в порядке?
— Да, — слабо кивнула и посмотрела то на нее, то на него. — Простите. Голова закружилась. Все нормально.
— Уверена? Может к медсестре? — Осторожно прошептал Макс и покосился на дверь.
— Громов, сядьте на место! — прикрикнула преподаватель, строго обводя всех взглядом. — 201! Успокоились. У вас вообще-то занятие!
— Елена Степановна, кажется, у нашей Вишневской подскочило давление из-за Осеннего концерта, — усмехнулся Фролов, стуча ручкой по парте. — Она же хочет стать у нас звездой посмешища.
— Закрой свою долбанную пасть.
Вика процедила сквозь зубы. Я видела, как злость нарастала в ней. Пальцы сжались в кулаки, а взгляд стал пронзительно стальным.
— Я бы на твоем месте, Игорь, держал язык за зубами, — прорычал Макс.
— Ой, Вишневская, твои верные песики так мило защищают хозяйку, — хмыкнул он, будто специально провоцировал скандал.
Калинина растянулась в улыбке и закинув ногу на ногу, безразлично высказала свое «фи»:
— Вы теперь до старости защищать ее будете? Дебилка. Ни капли самоуважения. Обычная тряпка, которая и слова сказать не может. Не удивительно, что ее родители ни во что не ставят. Мало того, что обжирает каждый день, да и толку никакого.
— Если ты думала, что я оставлю все как есть, то ты ошиблась, Покровская. Я уничтожу тебя, — прошипел Фролов одними губами после слов Евы и хищно оскалился.
— Калинина! К
— Вы же знаете, что мне ничего не будет, — усмехнулась она и встала со своего места, кивнув в сторону двери Игорю.
Тот, весело улыбнувшись в ответ, последовал примеру, и они молча пошли к выходу с вещами. Он опустил руку ей на плечо и наклонившись что-то шепнул. Дверь с грохотом закрылась. Пара продолжилась, а я сидела уперевшись взглядом в стол и ничего не слышала. Внутри образовалась еще одна пустота. Ведь, Ева права. Развернувшись к Громову, позвала его:
— Макс?
Он оторвал голову от конспекта и улыбнулся уголками губ, посмотрев на меня исподлобья. Сердце екнуло от милоты.
— М?
— Я согласна выступить.
***
В столовой раздавали жидкое пюре и пару тушенных несолёных котлет. Вика поморщилась от их вида, держа поднос в руках.
— Пожалуй возьму только салат. Интересно, директор собирается менять меню?
— Не знаю, — скривилась и покачала головой, чувствуя подступившую тошноту в желудке.
Мы уселись за стол. Макс сел напротив и запихнул кусочек булочки себе в рот.
— В следующий раз пойдем в кафе, — подытожил, еле проглотив комок.
— Всеми руками и ногами только «за», — ковыряясь ложкой, Покровская подняла ее и вылила содержимое обратно в тарелку. — У меня пропал аппетит.
— У меня тоже.
Я отодвинула свою порцию.
— Сонь, ты в порядке? — спросила вдруг Вика, внимательно разглядывая меня с головы по пояс.
— Да. Сойдет. Не переживай.
— Видимо, Фролов, не понял моего предупреждения на вечеринке, — прорычал.
— Не надо. Я не хочу проблем. Поэтому, пожалуйста, не лезьте. Оба.
— Почему? — брови Покровской метнулись вверх.
— Потому что Калинина права.
Оба поперхнулись от услышанного. Я понимала, что так больше не может продолжаться. Что мне пора давать отпор своим обидчикам, но в данный момент мне явно не удастся сдержать удар. Слишком слабая. Слишком никчемная. Поднялся громкий гул. Мимо нас прошла Ева, прижавшаяся к руке Фролова. У нее повязана его толстовка на талии с помощью рукавов и немного порвана блузка. Покрасневшие губы и взлохмаченные волосы. А у него на шее красовался смачный засос. Игорь держал руку на ее бедре и блаженно улыбался. Ребята, сидевшие за столом популярной «элиты» присвистнули. Девчонки заулыбались.
— У директора было весело? — выкрикнул Краснов и пожал ему руку, когда тот уселся на свое место и посадил Калинину себе на колени. Она обняла его двумя руками и прижалась спиной.
— Заткнись, Краснов. Об этом ты можешь только мечтать, — усмехнулась она и потянулась за кусочком яблока.
— Записались на концерт? — жуя жвачку, спросила Грозная и наматывала на палец прядь волос, выпуская из рта надутый пузырь.
— Ага.
Пальцы Фролова приподняли край ее блузки и рисовали узор на животе. Она повернула голову к нему и уткнулась в шею, оставив легкий поцелуй. Игорь разговаривал с ребятами. Они обсуждали предстоящий матч по телеку и вечеринку.