Морозко. Сказка для взрослых

Ковалевская Алиса

— А дальше что? — спросила я с полным непониманием того, что теперь будет. Я и правда не понимала.

Неужели теперь я стану свободной? Неужели мне не нужно будет больше бояться сделать что-то не так? Не нужно бояться потерять детей?! К глазам подступили слёзы.

— Дальше будет так, как захочешь. — Услышала я глухой голос Славы. — А пока поедем за девчонками. Я же тебе обещал. А я же Морозко… должен исполнять.

Он криво, совсем невесело усмехнулся, и я усмехнулась в ответ. Сквозь слёзы. Морозко… И я в том лесу, в сугробе. Почти как та бедолага из сказки. Почти… Потому что там, в сказке, чудесам случаться положено,

а в жизни… Но может быть, в жизни тоже они случаются — чудеса эти?

— Спасибо тебе, — сказала я, касаясь Славиного бедра.

Он накрыл мою ладонь своей, сжал и снова посмотрел в глаза. С обещанием, что это не конец. С обещанием чего-то большего. Да, это не конец. Это только начало.

Эпилог

Ася

С ума сойти… Я перевела взгляд со сверкающей огоньками ёлки на мирно посапывающего у меня на руках сынишку. Такой маленький, такой сладенький… Посмотрела на его отца. Тот стоял возле разожженного камина и потягивал виски. Неужели наш Мишка тоже когда-нибудь станет таким? Станет ведь… Только два месяца, а характер уже будь здоров. Два месяца… Год назад я, напуганная, беспомощная, ехала домой от родителей, а теперь… В воздухе витал запах мандаринов и хвои, под раскидистой ёлкой горой лежали упакованные в яркую обёрточную бумагу коробки. Год прошёл… И столько всего случилось за этот год! Я снова посмотрела на спящего на руках сынишку. Не знаю, когда мы зачали его — в первую ли ночь, ту самую, новогоднюю или во вторую… Узнав о беременности, я, честно сказать, испугалась. Не того, что Слава не захочет ребёнка, попросит сделать аборт. Вовсе не этого — к тому моменту я уже успела узнать его достаточно хорошо, чтобы подобных мыслей в голову не закрадывалось. Просто оба мы были не совсем трезвые… Мало ли что. Но время шло, я сдавала анализы, исправно ходила на УЗИ, и результаты убеждали — причин для тревог нет. И вот он… наш богатырь. Четыре двести. Рядом со мной в уголке дивана посапывыла младшая дочь, старшая играла у огня с собакой — годовалым ротвейлером. Собаку мы завели почти сразу же — девочки так заболтали Славу, что он не удержался. Я была против, но моего мнения в принципе никто не спрашивал.

Теперь я понимаю, что своего родного отца они боялись почти так же сильно, как боялась его я. И что толку от того, что я всячески пыталась скрыть от них правду? Дети же всё чувствуют… Какое-то время они скучали. Даже не так… Какое-то время они привыкали к изменениям, к новым порядкам, к новому устрою, но проходило это безболезненно. Только один раз старшая по-взрослому серьёзно спросила меня, что случилось, и я честно ответила, что ушла от их отца. Думала, начнутся вопросы, но она только обняла меня. А потом Слава припёр эту собаку…

— Давайте проводим Старый год, — раздалось со второго дивана, и я посмотрела на Ксюшу.

Та держала в руках бокал с гранатовым соком. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и неуклюже подсела к спинке дивана. Восьмой месяц… Слава подошёл к нам и присел рядом со мной. Так мы и сидели друг напротив друга — с одной стороны — Ксюша и Андрей, с другой — мы со Славой. Я глянула на язычки пламени в камине, на пушистую ель, потом на друзей… И так тоже бывает. Обручальное кольцо на пальце Ксении блеснуло, отражая свет огня, и я коснулась своего. Кажется, каждый из нас получил то, чего

хотел. А хотели мы, сущности, одного и того же — счастья. Помню, как Слава рассказывал мне о своей бывшей, каким словами её крыл. Помню, как в том же январе к нам заявился Андрей. Помню доносящиеся из гостиной крики, ругань, звук бьющегося стекла… Помню, как после эти двое — хмурые, с разукрашенными физиономиями, сидели на кухне и молча пили коньяк. И вот прошёл год…

— Хороший был год, — сказал Слава и подмигнул другу. После перевёл взгляд на живот Ксюхи и усмехнулся. — Как там Мишкина невеста?

— Угомонилась наконец, — ответила она и счастливо улыбнулась, погладив упругое пузо.

Как-то одновременно мы все потянулись друг к другу и соприкоснулись бокалами.

— За уходящий, — улыбнулась я, отпивая глоток шампанского. Только несколько глотков, но лишь потому, что кормлю грудью.

Слава приобнял меня за плечи, снова посмотрел на Ксюшу и проговорил:

— Я ведь спасибо тебе сказать должен. Если бы не ты…

Она отмахнулась, а потом тихонько засмеялась. Я подхватила её смех. А ведь и правда — если бы не она, замёрзла бы я чего доброго в том сугробе посреди зимнего леса. И не было бы у сказки счастливого конца. Я посмотрела на мужа.

— Я ведь теперь тоже Морозко, — улыбнулась ему. — Так что тоже могу желания исполнять. Загадывай.

— Я тебе все свои желания потом озвучу, — с усмешкой отозвался он и поцеловал меня в губы — горячо, без стеснения и лишней скромности. Так, что у меня дыхание перехватило, а тело наполнилось жаром. Если бы не спящий на руках Миша… Отстранившись, я украдкой глянула на друзей, ожидая наткнуться на усмешки и понимающие взгляды. Но тем было не до нас. Пальцы Андрея запутались в Ксюхиных волосах, губы на губах…

— Не удержался, — пояснил Андрей, кое-как оторвавшись от беременной жены, и мы снова дружно засмеялись. Соприкоснулись бокалами. Я посмотрела на часы. Без одной минуты полночь. Младшая сонно потёрла глаза.

— Уже Новый год? — зевая, спросила она.

— Нет, малыш, — ответил Слава. — Ты как раз вовремя.

Андрей включил звук на телевизоре, и в ту же секунду на экране появились Кремлёвские куранты.

— Один… — шепнула я.

— Два… — подхватила Ксюха и глянула на мужа.

— Три…

С раздавшимися за окнами залпами салютов слава стрельнул в потолок пробкой от шампанского. И все мы, даже Ксюша, подставили бокалы на высоких ножках. Вот он — Новый год. Я знаю, что в нём будет и новое счастье. И старое будет. Потому что в сущности, все мы ступили в него абсолютно счастливыми. Я прижалась боком к своему Морозко и шепнула так, чтобы слышал только он:

— Люблю тебя, мой мужчина из сказки.

— А я тебя, — тут же отозвался он, — моя сказочная девочка.

Я улыбнулась и кинула взгляд на соседний диван. Двое самозабвенно целовались… А мы чем хуже? Кажется, Слава подумал о том же, потому что уже в следующее мгновение я почувствовала его губы. Жадные, горячие, требовательные. Я знаю, что он исполнит все мои желания. Все наши желания, ведь так случается, что у по-настоящему счастливых людей желания становятся общими — одними на двоих. Мой мужчина. Мой самый лучший на свете Морозко. Я потихоньку засмеялась сквозь поцелуй, и когда Слава взглянул на меня, мотнула головой и повторила:

— Люблю.

Конец.