Морриган. Отраженье кривых зеркал
Шрифт:
Пока Ганджу сжимал в руках сферу с душой, Саманья и Асита принялись выстукивать на барабанах чёткий ритм. Церемония началась. Ганджу запел песню-прошение, обращенную к лоа Легбе – посреднику и своеобразному хранителю врат, разделяющим миры живых и лоа. Без его помощи не открыть врата, не добраться до демонов и духов.
Под ритмичную пульсацию барабанов бокор начал танцевать, не выпуская из своей руки сферу, то бормотал, то выкрикивал обращение к Барону Суббота. Движения его были странными, рваными, диковатыми… но вот смеяться отчего-то совсем не хотелось. Изредка он подносил ко рту початую
Что-то в окружающем пространстве переменилось, воздух сгустился, нервы натянулись как струны. Глаза Ганджу загорелись безумным огнем, и он резко оборвал свой танец – Барон Суббота ответил на его призыв, зарядил его своей силой. Бокор поднес сферу с душой Рианнон к лицу и что-то зашептал, едва не касаясь ее губами. С изумлением Морриган увидела, как потянулась к его рту тоненькая серебристая струйка энергии. Ганджу выпил душу Риан до дна, и под его пальцами сфера – своеобразный филактерий – рассыпалась на мельчайшие осколки. А после, встав перед телом Рианнон на колени, он осторожными движениями пальцев раскрыл ей губы и, наклонившись вперед, медленно выдохнул.
Все та же струйка серебристой энергии – душа, временным вместилищем которой стал бокор – призрачной змейкой потянулась ко рту Рианнон, чтобы мгновениями спустя наполнить собой ее тело. По рукам Морриган побежали мурашки, воздух словно разом похолодел. Она стояла не шелохнувшись, как статуя, не в силах сделать ни единого движения. Напряжение достигло апогея, и когда Ганджу резко выкрикнул то ли призыв, то ли заклинание, Морриган вздрогнула всем телом.
А Рианнон, резко выпрямившись, закашлялась и открыла глаза.
Морриган первая бросилась к ней. Упала на колени рядом, схватилась за руку. Отдавала себе отчет в том, что это может напугать сестру, но желание почувствовать тепло ее руки было сильнее. Вот только ладонь ее еще была холодной – горячая кровь только заструилась по ее венам и не успела согреть. И что-то странное было с ее взглядом – мертвым, остановившимся.
На долгие, невероятно страшные секунды Морриган решила, что ничего не вышло. Что ритуал был проведен неверно, и Риан стала зомби, растеряв рассудок и человечность. Сестра выкрикнула ее имя, но прежде, чем с губ Морриган успел сорваться вздох облегчения, Рианнон с паникой в голосе вскрикнула:
– Мои глаза! Я не вижу… Я ничего не вижу!
Глава шестнадцатая
В особняке Доминика О`Флаэрти царило гробовое молчание. Морриган сидела у кровати сестры – Ганджу насильно погрузил ее в сон, потому что Риан вырывалась и кричала, не понимая, где она находится и что случилось с ее глазами. Бледная Бадб стояла у окна, обхватив себя руками за плечи. Доминик тихим голосом заверял ее, что они могут оставаться в его доме столько, сколько потребуется, но кажется, она и вовсе его не слышала. Даже Дэмьен был тут – подпирал плечом стену, со странным выражением глядя на погруженную в забытье Рианнон.
Ганджу повесил на шею спящей – живой, слава богам, просто спящей – Риан только что сделанный гри-гри, который, по его словам, должен был ниспослать ей успокоение и защитить от злых духов. У бокоров существовало
Вот только злые духи волновали Морриган в последнюю очередь. От духов она сестру защитит, но вот вернуть глаза Рианнон не сможет.
Мамбо, помимо вуду, практиковали еще и исцеление, поэтому именно ее вердикта Морриган ждала с замиранием сердце. Но она лишь сказала с сильным акцентом:
– Простите, имэс, я ничем не могу помочь.
Видя отчаяние Бадб и Морриган Блэр, Доминик вызвал в особняк адгерента Дома – белую ведьму-целительницу Амину. Тонкокостная и высокая женщина со светло-русыми волосами и узким лицом, она часами колдовала над Рианнон, то приводя ее в сознание, чтобы наслать свои исцеляющие чары, то снова погружая в забытье. Ничего не помогало. Рианнон оставалась слепа. Теперь не было смысла скрывать от нее правду о ее воскрешении – иначе как объяснить внезапно возникшую слепоту? Но эта причина была не единственной, так же как потеря зрения была не единственным побочным эффектом воскрешения.
– Она не сможет вернуться в Кенгьюбери, – глухо сказала Морриган, глядя на сестру.
Дэмьен непонимающе вскинул голову, Бадб вздохнула и покачала головой.
– Тэна, окружающая ее тело, – объяснила Морриган отступнику. – Я думала, со временем она уйдет… но она не исчезает. Наверное, все это оттого, что Рианнон сейчас – сосуд черной магии, и только черная магия, магия вуду, позволяет ей жить. В тот миг, когда рассеются чары, и она существовать перестанет.
Морриган кляла себя за то, что не подумала о такой возможности раньше. Не зря же ее собственная мать, обитательница мира мертвых, всегда появлялась всегда в гуще тэны – как фокусник в туманно-дымном облаке. То же случилось и с Рианнон… а значит, в Верхний город для нее больше нет входа. Первый же попавшийся на ее пути агент Трибунала или Департамента, первый же Охотник, распознают в ней источник тэны. А после Трибунал навсегда ее заберет. Куда? Никому не известно.
Ей придется остаться в Пропасти. Навсегда. Забыть об учебе, оставить друзей, разорвать все связи.
«Риан никогда меня не простит». Мысль едкая, как кислота, обжигала болью.
Думать о том, что прежняя жизнь сестры разрушена, было невыносимо. И это, наверное, и послужило толчком, возрождении угасшей надежды.
– Я могу развеивать ее тэну. – Вскинув голову и пронзая взглядом бокора, выпалила Морриган. – Могу ведь? Накладывать чары, которые хотя бы ненадолго развеют окружающую ее темную энергию.
Дэмьен пренебрежительно фыркнул.
– Ты хоть представляешь, сколько энергии на это потребуется?
– Кажется, не так давно ты не хотел пускать меня в Пропасть, говоря о том, что я опасна. А опасна – значит, сильна, – холодно отозвалась она.
– Родная, но для этого тебе придется оставить кочевую жизнь Охотницы и всегда находиться рядом с сестрой, – подала голос Бадб. Она выглядела изможденной и бледной, на высоком лбу проступили бисеринки пота – долгое нахождение в мире живых не могло не сказаться на ее самочувствии. Даже сила Бадб Блэр безграничной не была.