Морская дева

Воронов Леонид

— Миша! — это была она, и в руках у нее были цветы.

Потом они сидели на скамейке, смотрели друг другу в глаза, и разговаривали, и целовались, и снова разговаривали. Никакого смущения никто из них не испытал, все смяла мощная волна сильного чувства. Миша любовался прекрасными чертами Кати, и не мог поверить, что это родное лицо теперь так близко, и эти губы готовы ответить на его поцелуй. На этот раз Катя в простой вязаной шапочке казалась совсем девочкой, однако Миша не казался себе старым рядом с ней.

Наверно они просидели так больше часа.

Первой пришла в себя Катя, и сказала, что пора ехать в город, скоро начнет темнеть. Они направились к автобусной остановке.

— Ты прилетел совсем без багажа?

— Ах, чемодан! Я про него забыл. Ты представляешь, что тебя ждет с таким мужем?

— Ты оригинален, как всегда. Я еще не слышала, чтобы кто-то забывал свои вещи, но причина у тебя уважительная — смеялась Катя — пожалуй, тебя можно любить и за это.

Чемодан нашелся, работница аэропорта не преминула заметить, что вещи иногда терялись, но еще ни разу их никто не забывал.

— Катенька — говорил Миша в пустом автобусе, на котором они ехали в город — меня еще никто и никогда не встречал с цветами, и вообще меня никто и никогда не встречал. Но если бы ты меня не встретила, сейчас этот автобус вез бы покойника. Я хочу подарить тебе перстенек, вот он, я очень опасался, подойдет ли он тебе по размеру.

Это был золотой перстень с рубином, который Миша купил в Петропавловске.

— Миша, я не могу принять такой дорогой подарок, он очень красивый, спасибо тебе, но — нет.

— Катенька, что ты говоришь, причем тут деньги, это мой подарок тебе, он ни к чему тебя не обязывает, это ведь не обручальное кольцо.

— Я не могу его взять, не сердись, Миша.

— Тогда может ты подскажешь мне другое применение для этой безделушки?

— Миша, ты сердишься, разве можно сердиться в такой день?

— Да, ты права. Но поскольку я не могу положить подарок в свой карман, я его выбрасываю.

— Нет! — Катя поймала руку Миши, в которой была упаковка с перстнем. — Миша, прошу тебя, давай поговорим.

— Катя, это кольцо может существовать только в том случае, если будет находиться у тебя. Больше никто не имеет на него права, включая меня, ты это понимаешь? И вообще, о чем мы говорим, я ехал сюда, чтобы предложить тебе руку и сердце и жизнь в придачу, а мы говорим о таких пустяках.

— Мишенька, мой хороший, но что же я скажу родителям?

— Катя, ведь это не гимнастический обруч, его можно положить и в карман, а лучше всего выбросить, тогда вместе с ним исчезнет причина нашего глупого спора.

— Хорошо, пусть будет у меня. Ты расстроился, прости.

— Да не это ничтожное кольцо меня расстроило, это символ, ничто. Ты заставила меня усомниться в твоей любви, не зря я никак не мог поверить, что это слово, написанное твоей рукой, соответствует твоим истинным чувствам.

— Миша, неужели мы с тобой поссоримся в первый же день? Я не думала, что ты умеешь говорить жестокие слова.

— Я виноват, прости меня. Наверно это последствия того нервного напряжения, в котором я находился последнее время. Катенька,

я согнал улыбку с твоего лица, мне хочется ее вернуть, как ты думаешь, если я тихонечко тебя поцелую, она вернется?

— Вот так уже лучше, улыбка разгорается, и мне становится легче дышать. А зря ты мне напомнила про этот чемодан. Теперь я раб своего чемодана, ведь если бы не он, мы могли с тобой еще погулять, а ты третий лишний — Миша пнул ни в чем не повинный чемодан.

— Нет, Мишенька, мне уже пора домой, папа не знает, или делает вид, что не знает, куда я поехала. И тебе нужно отдохнуть с дороги. А Ирине ты сообщил, что приедешь сегодня?

— Конечно, я думаю, она меня давно ждет, а поскольку меня до сих пор нет, она сгорает от любопытства, как прошла наша встреча. Катенька, я увижу тебя завтра?

— Я работаю до трех, ты можешь встретить меня на проходной в половине четвертого. Только, пожалуйста, Миша, приходи без цветов, прости, что я так говорю, но я пока не хочу, чтобы папа задавал мне лишние вопросы. В ближайшее время я с ним поговорю, и тогда он будет меня отпускать на свидания, хорошо?

— Катенька, я все понимаю, и мне тоже не терпится познакомиться с твоим отцом, но всему свое время. На работе мне нужно быть 26 января, так что у нас времени еще много.

По дороге к сестре Миша перебирал подробности встречи, и не мог себе простить глупую вспышку такого неуместного раздражения, которая едва не привела к ссоре. Теперь он уже видел много вариантов, шутливых и серьезных, как можно было выйти из этой ситуации, и даже заработать на ней нежный поцелуй, и тем более ему было досадно, что он повел себя, как запальчивый мальчишка. "Хорошо хоть хватило ума не распаковать чемодан, и не нагрузить Катю рыбой и икрой", — с сарказмом думал он.

— Миша, ну наконец-то! — радостно воскликнула Ирина, когда он вошел в ее квартиру.

— Здравствуй, сестричка. Как же я соскучился по тебе! Сегодня мне суждено видеть только красивых женщин, готовься слушать комплименты.

— Прибереги их лучше для Катеньки, и проходи в комнату, дай на тебя посмотреть, может и у меня найдется комплимент для брата.

— Какой там комплимент, я измят, как старая газета.

— Зато глаза как сверкают! Я пока не задаю вопросов, иди, мойся, а я пока разогрею эти блюда, которые уже десять раз остыли, потом поговорим.

— Сейчас я только рыбу достану, ее нужно в холодильник определить. Соскучилась по камчатской рыбке?

— Почти так же, как по тебе. Ну ничего себе! Как ты все это дотащил?

— Я ее едва не забыл в аэропорту, сейчас помоюсь и расскажу.

Миша рассказал Ирине, как Катя встретила его в аэропорту, о том, что едва не поссорился с ней в первый же день.

— Мне так хочется ее увидеть, Миша.

— Теперь у меня есть ее фотографии, сейчас покажу.

— Удовлетвори мое любопытство, я полтора года ждала этого. Да, Миша, такую девушку вообразить себе трудно. Как же рождаются такие красавицы? Хочешь иметь такую жену?