Морская дева
Шрифт:
— Что случилось, любимая? — спрашивал он, целуя ее мокрые глаза.
— Я не знаю, ты такой нежный, я тебя так люблю, что у меня текут слезы. Я гадкая, я так долго тебя мучила, ты просил меня быть твоей женой, а я сомневалась. Да, да, да, я твоя жена, я безумно тебя люблю. Она гладила и осыпала поцелуями его лицо, потом крепко обняла его, и прижалась к нему всем телом.
— Ой, что это?
— Это… мое желание.
— А я могу… потрогать твое желание рукой?
— Да.
— Я поражена, — зашептала она, — я его представляла совсем иначе.
— Ты шокирована?
— Ну
— Нет, милая, иногда это будет происходить и днем, и если тебе нравится начало, то продолжение понравится еще больше.
— Мой родной, ты любишь меня?
— Разве есть основания для сомнений? Я люблю тебя больше жизни, хотя еще никогда я так не любил жизнь.
— Миша, ты использовал все слова, и мне ничего не осталось, чтобы выразить свою любовь к тебе, а мне так хочется говорить тебе самые ласковые слова…
— Не нужно слов, мне об этом рассказывают твои руки, твои глаза, губы.
Этот любовный лепет, и бесконечные ласки продолжались до самого утра, пока где-то в другой комнате не зазвонил будильник.
— Катенька, поспи немного, я потом тебя разбужу.
— И ты поспи, любимый, прошептала Катя, и мгновенно уснула.
Михаил не смог бы уснуть, даже если бы и пытался, он находился в состоянии сильнейшего возбуждения, которое не отпускало его ни на секунду всю ночь. Он лежал, закрыв глаза, стараясь думать о чем-то постороннем, чтобы избавиться от возбуждения, но ему не удавалось ни то, ни другое. Появилась ноющая боль в паху, но даже она была ему приятна, потому что очаровательная причина, вызвавшая ее, лежала рядом, и дышала во сне ровно и глубоко. Ее не разбудил даже будильник соседа по комнате, который, проснувшись, с интересом посмотрел на спящую пару.
Миша дождался, когда все шумы в квартире затихли, тихо встал, принял душ. Все постояльцы ушли по своим делам, но Миша знал, что утром приходит уборщица. Ему не хотелось, чтобы она застала их в квартире. До ее прихода оставалось не меньше часа, но пора было будить Катю. В кухне была посуда, стоял холодильник, в который Миша положил ночью пакет с едой. Что в нем находилось, Миша не знал, его собирала Людмила Павловна. Вспомнив про пакет, Миша почувствовал, что здорово проголодался. Он поставил чайник, и пошел будить Катю. Она спала в той же позе, на спине, и дышала совсем беззвучно, и только грудь под одеялом мерно вздымалась. Некоторое время он безмолвно любовался ею, потом обнажил грудь, и стал ее тихонько целовать. Катя проснулась, обняла его голову.
— Милый, ты уже одет, ты спал?
— Нет, Катенька, мне было жаль тебя будить, но скоро придет уборщица.
— Тогда я встаю.
— Не торопись, время еще есть. Все ушли, в квартире только мы с тобой. Мне хочется тобой еще полюбоваться.
Он медленно снимал одеяло, восторженно глядя на ее прекрасное тело при ярком свете.
— Мишенька, я почти не стесняюсь тебя, может чуть-чуть. И мне приятно, что ты на меня смотришь. Почему так? Ведь еще вчера я сгорела бы от стыда, если бы мужчина на меня так смотрел, даже ты.
— Скажи сама, почему.
— Наверно потому, что я практически тебе отдалась, я вся твоя, до последней
— Как ты красиво это сказала, Катюша. И я тоже весь принадлежу своей прекрасной богине. Мне очень хочется продолжать ночные ласки.
— И мне хочется… что там за шум?
— Наверно чайник взлетает, иду ловить.
Они вкусно и плотно позавтракали, и отправились бродить по московским магазинам. В отличие от Запорожья, в Москве был мороз, и Миша все беспокоился, что Кате холодно в ее демисезонном пальто, поэтому сосредоточил внимание на магазинах, где продавались шубы. Красота Кати привлекала взгляды даже вечно озабоченных москвичей, и Михаил был счастлив и горд. Однако быстро передвигаться ему было больно, наконец, Катя это заметила, и забеспокоилась.
— Катенька, это скорее смешно, чем больно, это от страсти к тебе, боль пройдет сама, а страсть придется лечить и лечить, хоть это и безнадежно, но мы ведь будем стараться, правда?
— Бедный мой любимый Мишенька, ты не сердишься, что я смеюсь? Я представила себе, как я тебя лечу, и мне смешно, но мне тебя очень жаль, я не знала, что такое случается. Может нам вернуться?
— Нет, милая, мы просто перейдем на прогулочный шаг, нам ведь спешить некуда. Я знаю один магазин, думаю, мы найдем в нем все, что нам нужно.
Вскоре шуба была найдена, она очень понравилась Кате, а Миша с первого взгляда понял, что они нашли именно то, что нужно. Шуба была в талию, и расклешенная, с темным серебристым мехом. Катя была похожа в ней на героиню из рассказов Чехова, осталось подобрать к ней подходящую зимнюю шапку. Катя так замечательно смотрелась в шубе, что это заметили даже равнодушные продавщицы, и с их помощью шапка была подобрана идеально.
В новом наряде Катя стала еще более заметной, и уже сама стала замечать откровенно восхищенные взгляды, которые вызывали на ее лице восхитительный румянец, но не особенно смущали. К этому времени они уже проголодались, к тому же им надоело носить пакет с одеждой, и решили вернуться в гостиницу.
Комнаты были убраны, но никто из жильцов еще не вернулся.
— Миша, ты ведь совсем не спал, давай перекусим, и немного поспим.
Михаил не чувствовал усталости, но перспектива снова оказаться в постели с Катей привела его в восторг.
— Мишенька, только не нужно ласк, ты и так заболел, вдруг это очень вредно, я совершенно не хочу, чтобы у тебя были последствия. Я тебя поцелую, и спи.
— От нескольких поцелуев люди не умирают. Помнишь, в некоторых письмах я писал "целую всю тебя"? Я привык выполнять свои обещания.
— Но у нас еще много времени… О! мой родной, ну хватит, ты уже сделал из меня свою рабыню.
Они спали три часа, а затем поехали на проспект Калинина в музей архитектуры, затем отдыхали после музея в кинотеатре "Октябрь", а после кинофильма долго гуляли по центральным улицам.
Но если бы их спросили, что они видели за сегодняшний день, они не сумели бы внятно ответить, потому что видели они лишь друг друга. Так прошла и суббота, а в воскресенье они вернулись в Запорожье на том же самолете, не раз поминая добрым словом Ирину, которая устроила для них такую замечательную прогулку.