Морская дорога
Шрифт:
Прости меня, возможно, мне не следовало заводить этот разговор. На чём мы остановились? Ах, да, на счастье. Я рассказывала тебе о первом годе, проведённом в Братталиде.
Я была счастлива, хотя и оказалась в водовороте страстей. К счастью, меня они не касались. Я держалась отчуждённо, и начала получала удовольствие от этого. Возможно, для твоих ушей это прозвучит греховно, но ещё я наслаждалась вниманием со стороны противоположного пола. Раньше за меня ещё никто не боролся. Наивно было бы полагать, что мне удастся выйти сухой из воды, но я ещё не стала членом семьи Эрика, и всё ещё считала себя свободной.
Эрик радушно принял моего отца, будто сводного брата. Я даже не представляла, что они так близки; на самом деле всё было не так. На первый взгляд Эрик Рыжий кажется простым человеком, но на самом деле, он скользкий, как рыба. Он правит, вернее правил, своей Зелёной страной с коварством, достойным папского двора в Латеранском
На самом деле, в первое лето, что я провела в Братталиде, устроили первый гренландский тинг. Всё было специально организовано так, чтобы сход проходил не в доме Эрика, поэтому первые шатры установили примерно в миле к югу, казалось бы, на ничейной земле. Кто туда приехал? Конечно же, Эйнар из Гардара вместе с сыном Торкелем, который позже женился на Фрейдис, Господи, помоги ему. Она положила на него глаз еще тогда, поскольку, когда осушили болотистую равнину, Гардар стал одной из богатейших ферм в Гренландии. Кто ещё? Торкель из Хвалси, Кетиль, Храфн, Торбьёрн из Сиглуфьорда, Хафгрим из Ватнахефди, и, к замешательству моего отца, Снорри Торбрандсон с братом Торлейфом, — его старые враги со времён междоусобицы на Снайфельснесе. Они приплыли год назад и перезимовали в Дюрнесе. Эрик не стал вспоминать старые обиды, и мой отец был вынужден поступить так же. Эрика больше занимало заселение своей новой земли, нежели раздувание старых ссор. Из Западного поселения не приехал никто, но всё же я поразилась, увидев, насколько многочисленны наши соседи, их фермы разбросаны по пустым, казалось бы, берегам фьордов. Но Эрик Рыжий всегда был среди них первым, не только потому, что он — первый поселенец здесь, но и потому, что был сильной личностью.
Я всё ещё хранила воспоминания из детства о нём, как об огромном рыжем человеке, он был выше всех в нашем зале. Теперь я уже не ребёнок, а женщина, но никак не могу избавиться от того первого впечатления. Домочадцы Эрика были, мягко сказать, довольно буйного нрава, а остальные поселенцы — гордыми и независимыми людьми, но Эрику всё же удалось подмять их под себя. Ты должен понимать это, чтобы получить полное представление о нашей жизни в Зелёной стране.
В каком-то смысле было забавно увидеть, как изменился статус Эрика. Хотя мой отец всегда восхищался им, большинство людей в Исландии считали Эрика отъявленным преступником. На Снайфельснесе мы радовались его отъезду, от него были одни неприятности. После того как он уехал, главным образом о нём говорили лишь дурное. Все его сторонники, кроме Торбьёрна, отправились вместе с ним. Отец же оказался единственным, кто опоздал на двенадцать лет, кстати, это очень на него похоже. Как я и говорила, Эрик обрадовался ему, будто вернувшейся в стадо заблудшей овце.
Эрик в Гренландии остался тем же самым возмутителем спокойствия из Западных фьордов, но только в другой роли. Теперь он не нарушал закон, а сам олицетворял его. Законоговоритель и преступник — две стороны одной монеты. Границы каждой чётко обозначены. Так что ничего удивительного, — хотя все удивлялись, что преступник Эрик стал править в самой мирной из всех северных стран.
У него было два союзника, я не имею в виду двух его сыновей. С первым я познакомилась сразу, хотя и не придала этому значения. В Гренландии у нас почти не было выпивки. Думаю, теперь ты понимаешь, почему на вино из Винланда возлагались такие большие надежды? Я уверена, что именно поэтому все наши собрания заканчивались так мирно, хотя, думаю, мужчины не согласились бы со мной. Итак, страной управлял Эрик, и куда не глянь, казалось, здесь нет распрей. Его вторым союзником была, конечно же, земля. Если произойдёт стычка, то нападавшие не смогут просто так ускакать в соседнюю долину. Им придётся совершить трудное морское путешествие. А с другой стороны, все заняты делом. Если ты хочешь, чтобы твоё поселение пережило зиму, то летом надо охотиться. Так что призрак грядущей зимы помогал сохранять мир. Даже в самые беззаботные летние дни никогда не стоит забывать о мрачном призраке зимы, который подкрадывался к нам из луговых трав. В Исландии скот находился в хлеву восемь месяцев, и пусть летом чаще всего шли дожди, но всё же хватало времени для сенокоса, а зимы не такие суровые. В Гренландии же каждый лишний кусок пищи воспринимался как дар божий. Итак, земля была на стороне Эрика, и такой союзник стоил большего, чем вся армия Карла Великого.
Он был кем-то вроде императора. Здесь, в Риме, я пытаюсь представить его мелким князьком где-то у чёрта на куличках, настолько бедным,
Не оглядывайся так беспокойно по сторонам. Ты знаешь, что никто не сможет понять нас, даже если кто-то подслушивает. Ты сам пару раз упомянул кое-что, что очень заинтересовало бы Святого Отца. Никто этого не узнает, Агнар, если ты не будешь настолько глуп, чтобы записать эти слова.
Когда я рассказываю тебе об Эрике, кажется, он совсем рядом. Он был настолько деятелен, что смерть не в силах стереть его образ. Я вижу его и сейчас, он стоит у тебя за спиной вон там, в углу. Ты склонился над столом, а он стоит прямо и внимательно наблюдает за нами. Он жил благодаря своему таланту разбираться в людях. Не знаю ни одного случая, когда он ошибся в ком-то. Даже привязанность к сыновьям, а я не могу назвать это любовью, Эрик не любил, никогда не застилала ему глаза. По-моему, больше всего он восхищался Лейфом, но и доверял ему меньше всех. Во всяком случае, Лейф очень походил на свою мать.
Я встретилась с ним примерно через год после нашего приезда, но с самого первого дня, как я сошла на берег, я всегда ощущала его присутствие, его место в Братталиде, его влияние на свою семью. В каком-то смысле, это влияние сильнее чувствовалось в его отсутствие.
Семья Эрика впечатляла. Казалось, они так долго живут открыто, на людях, что перестали обращать на это внимание. Совсем как императоры. В Братталиде часто бывают гости. Всё ещё прибывают новые поселенцы, иногда они остаются на первую зимовку у Эрика. Летом же приходят и уходят торговцы и охотники. Могут приплыть люди с Западного поселения и оставить в Братталиде свои товары на продажу в Исландию, поскольку доверяют Эрику действовать в их интересах. Помимо пришлых, в Эриксфьорде была своя община. Эрик раздал земли своим друзьям и арендаторам, в самой усадьбе Братталид трудятся рабы и вольноотпущенники, которые живут там же. Главный зал является центром поселения, здесь же живёт семья Эрика, продолжая кричать и ссориться друг с другом, особенно в присутствии посторонних. Когда мы с отцом жили вместе с ними первый год, я часто наблюдала за их перебранками, казалось, они устраивали их потехи ради, специально для гостей. Иногда Тьёдхильд или Фрейдис поглядывали на нас, чтобы увидеть, как мы реагируем. Одному Эрику удавалось не обращать на нас внимания, его сыновья пытались подражать ему, но у них получалось не так убедительно.
Двое младших сыновей Эрика, Торвальд и Торстейн жили дома. Лейф отплыл в Норвегию за три дня до того, как прибыли мы. Должно быть, мы разминулись с его кораблём, вероятно, он зашёл в Херьёльфснес днём позже нашего отплытия. Порой я размышляла, как такое могло случиться. Наверное, в одну из ночей наш корабль стоял во фьорде, а торговое судно Лейфа проскользнуло мимо нас на рассвете. Или возможно Лейф, будучи самым бесстрашным мореходом из всех, взял курс в открытое море, чтобы обогнуть все прибрежные островки, а мы следовали по спокойной воде между островами вдоль побережья. Не забывай, тогда была весна, и в открытом море существовал риск наткнуться на льды. Помню, ветер тогда был юго-западный. Именно судьба рассудила так, что мы не заметили друг друга. Уверена, что Эрик подумал также. Он выдал бы меня замуж за Лейфа, но всё вышло по-другому. Лейф был уже три дня в пути, направляясь в Норвегию, когда порог Братталида перешагнула девушка, которая показалась Эрику и красивой, и достойной.
Халльдис оказалась права. На скудное приданое в Гренландии не особо обращали внимание. Здешним богатством считались дети, они вырастут и унаследуют обширные земли, на которых они будут охотиться, строить фермы и торговать, когда состарятся их родители. Но чтобы приобрести это богатство, — я имею в виду женщин — не хватало монет. Очень многие поселенцы приходились друг другу родственниками, и, конечно же, большинство составляли мужчины. За двенадцать лет жизни там подросло новое поколение юношей, которые нуждались в жёнах. Это была одна из причин, по которым Лейф отправился в Норвегию. Торстейн был совершенно уверен, что брат вернётся домой с женой, и, без сомнения, он так бы и сделал, если бы не влип в одну историю.