Морская политика России 80-х годов XIX века
Шрифт:
Сразу после того, как Н.Х. Бунге 5 декабря подал царю прошение об отставке, в столичных бюрократических кругах стали циркулировать слухи о предстоящих переменах, породив у И.А. Шестакова иллюзию возможности соглашения с И.А. Вышнеградским о кредитовании судостроения за счет средств управления Уделами и Министерства императорского двора [685] .
Знакомство управляющего Морским министерством с новым главой финансового ведомства состоялось 1 января 1887 года, и вечером того же дня И.А. Шестаков послал ему «записку о надобностях». Спустя две недели, 15 января, во время бала в Зимнем дворце, адмирал переговорил с И.А. Вышнеградским, но «увидел, что от него не добьешься так легко, как от Бунге — и действительно: на все пункты моей записки я получил категорический отказ» [686] .
685
РГАВМФ.
686
РГАВМФ. Ф. 26. Оп. 1. Д. 7. Л. З.
Незадолго перед тем, как состоялся этот разговор, И.А. Шестаков получил письмо Н.К. Гирса от 8 января, обосновывавшее невозможность устройства угольной станции на острове Гончарова. Излагая позицию Министерства иностранных дел, Н.К. Гирс подчеркнул особую важность мирных отношений с Пекином и заметил, что «результаты его недавнего столкновения с Франциею пробудили в китайском правительстве совершенно чуждую ему в прежнее время самоуверенность», вызвавшую осложнения «между нами и Китаем по поводу Кореи» [687] .
687
РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 312. Л. 1 об — 2.
Речь шла о предпринятом китайцами, ввиду попыток корейского вана обеспечить себе протекторат России, сосредоточении войск на границе с Кореей и подготовке низложения Коджона с заменой его тэвонгуном Ли Хаыном. «Дабы отвратить эти осложнения, которые могли вынудить и нас к вмешательству, — писал Гирс, — признано было полезным разрешить нашему поверенному в делах в Пекине отправиться в Тяньцзин для личного объяснения с Ли-Хун-Чжаном». Результатом встречи Н.Ф. Ладыженского и чжилийского наместника стало «соглашение относительно обеспечения неприкосновенности Кореи», которое, однако, осталось устным, так как предложенный китайской стороной письменный текст включал упоминание о вассальных отношениях Кореи к Китаю. Тем не менее, по мнению Н.К. Гирса, оно полностью исключало какие-либо претензии российской стороны на корейскую территорию. 9 января И.А. Шестаков ответил Н.К. Гирсу, что целиком разделяет его взгляд, но все же считает необходимым оградить Шимпо (остров Гончарова) от посягательств других держав.
Вновь корейские дела попали в поле зрения управляющего 26 января, на собравшемся у Н.К. Гирса Особом совещании для обсуждения вопроса о том, признавать ли внесенное Пекином в текст соглашения Н.Ф. Ладыженского с Ли Хунчжаном указание на вассалитет Кореи. Обменявшись мнениями, его участники решили настаивать на первоначальной редакции. Вместе с тем, они затронули и общее положение на Дальнем Востоке, осложнившееся после жестокой драки 3/15 августа 1886 года между моряками китайской эскадры, зашедшей в Нагасаки по пути из Владивостока на родину, и жителями города. Как отмечал И.А. Шестаков, несмотря на достигнутое, по словам Иноуе, урегулирование, «может скоро возникнуть другой вопрос … Без видимой силы ничего не поделаешь. Даже для посредничества нужно явное доказательство мощи. Усиливать эскадру в данный момент мы физически не можем (из-за разоружения судов Балтийского флота на зиму. — Авт.). Поэтому я настаиваю на удвоении наших сил в Тихом океане, на что потребуется, по меньшей мере, 500 000 р. в год. Все это, вместе с требованием военного министра укрепиться во Владивостоке и Уссури в течении трех лет внесено в протокол» [688] .
688
РГАВМФ. Ф. 26. Оп. 1. Д. 7. Л. 6 об; Ср. Пак Б.Б.Указ. соч. С. 177, 178; Нарочницкий А.Л.Указ. соч. С. 555, 556.
Однако перечисленные меры подразумевали значительные расходы, и когда Н.К. Гирс представил Александру III журнал совещания, император повелел рассмотреть его при участии управляющего Министерством финансов. Новое Особое совещание, в составе Н.К. Гирса, П.С. Ванновского, И.А. Шестакова, И.А. Вышнеградского, А.Н. Корфа, А.Е. Влангали и И.А. Зиновьева, состоялось 19 февраля 1887 года. В ответ на просьбу И.А. Вышнеградского объяснить, какие расчеты положены в основание требований министров, И.А. Шестаков доложил, что Морское министерство планирует содержать в Тихом океане вместо одного фрегата, трех клиперов и одной канонерской лодки два фрегата, три клипера, две канонерские лодки и четыре миноносца (или еще две лодки), что обойдется ежегодно в 2 656 000 руб. кредитных, часть которых можно выделить за счет ликвидации Средиземноморского отряда, Сибирской флотилии и разоружения судов Тихоокеанской эскадры на три зимних месяца, «когда трудно ожидать от англичан враждебных предприятий», но все же 600 000 золотых рублей будет недоставать. П.С. Ванновский, со своей стороны, заявил о необходимости увеличения войск Приамурского округа, береговой артиллерии и создания Амурской флотилии что требовало единовременного расхода 3 622 000 руб., с рассрочкой
Эти планы поддержал А.Н. Корф, но они встретили возражение со стороны Н.К. Гирса и И.А. Вышнеградского. Министр иностранных дел выступил против упразднения эскадры в Средиземном море, указав на то, что сам факт присутствия российского флага у берегов Греции в 1886 году позволил России принять участие в обсуждении предложенных Англией репрессий и, по его мнению, по мог «побудить державы к умеренности», а вместе с тем «облегчить королевству выход из затруднительного положения», заодно смягчив прежние разногласия Петербурга с Афинами. Кроме того, как подчеркнул Н.К. Гирс, необходимо, чтобы прибрежные населения восточной части Средиземного моря не забывали о нашем флаге; отказываться от всякого воздействия на интересы, сосредоточенные в этих краях, было бы несогласно с целями нашей политики» [689] .
689
РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 311. Л. 14.
Но И.А. Шестаков возразил ему, что «располагая эскадрою в ее настоящем составе, мы рискуем поставить себя в несоответствующее достоинству нашему и даже беспомощное положение. Невозможность содержать в Средиземном море эскадру в более внушительных размерах побудила Морское министерство заключить, что гораздо лучше воспользоваться судами нашими там, где представляется более настоятельная потребность в их присутствии» [690] .
К тому же пребывание у берегов Греции «не удовлетворяет в той мере, как это было бы желательно, образованию офицеров и команд», прибавил адмирал, намекая на опыт длительных стоянок в Пирее.
690
Там же. Л. 15.
Выслушав доводы И.А. Шестакова, Н.К. Гирс признал их справедливыми, однако на И.А. Вышнеградского они не повлияли. Управляющий Министерством финансов не возражал против перевода кораблей из Средиземного моря в Тихий океан, но увеличение содержавшейся там эскадры вдвое счел нецелесообразным, ссылаясь на то, что англичане без труда могут сделать то же самое или выступить против России в союзе с Китаем. Утверждая, что образ действий местных российских властей, «во многом произвольный, сопряженный с захватом территорий, лежащих по ту сторону пограничной черты, на которую мы сами изъявили согласие, конечно не может быть объяснен китайцами иначе как посягательством с нашей стороны на неприкосновенность их владений и не может не внушить китайцам желания сблизиться с нашими врагами для того, чтобы иметь в них опору против предполагаемых ими агрессивных намерений с нашей стороны», и что при таких условиях «появление новых военных судов на Амуре и увеличение войск на китайской границе может только усилить» подозрения Пекина, И.А. Вышнеградский решительно отказался выделить средства как Военному, так и Морскому министерствам.
Попытки И.А. Шестакова, П.С. Ванновского и А.Н. Корфа объяснить ему, что демонстрация миролюбия, а тем более слабости никогда не предотвращала войн причины которых заключаются в столкновении объективных интересов держав и соотношении сил, что изолированность дальневосточных владений не позволит в случае необходимости вовремя подкрепить войска Приамурского округа поэтому находящиеся там 12 000 человек «лягут все, и край будет у нас отнят», что своевременное увеличение Тихоокеанской эскадры и армейских частей заставит китайцев и англичан вести себя осмотрительнее, успеха не имели. Глава финансового ведомства заявил, что в 1887 году ожидается дефицит около 30 млн руб. по обыкновенному бюджету и до 42,5 млн руб. по чрезвычайным расходам, роста же доходов можно ожидать не ранее 1889 года, почему он никаких ассигнований сверх существующих смет не допустит [691] .
691
Там же. Л. 16 об — 17 об, 24–31.
Столь непривычное, по сравнению с поведением Н.Х. Бунге, упорство И.А. Вышнеградского заставило передать возникшее разногласие на высочайшее усмотрение. Император же, стремясь достичь компромисса и признавая важность усиления эскадры, отложил решение вопроса о расходах военного ведомства на Дальнем Востоке до осени. И.А. Шестакову, настаивавшему на своих требованиях и 2 марта представившему записку, в которой он «выставил план наш держать всех крейсеров во Владивостоке», так как «хранение их в Балтике, с целью высылки вовремя на борьбу, фикция», Александр III сообщил, написав на полях этой записки: «Все, что удалось мне выторговать у Управляющего Министерством финансов, это назначение с будущего года 600 т[ысяч] рублей на Добровольный флот сверх 40-милл[ионного] бюджета Морского министерства» [692] .
692
РГАВМФ. Ф. 26. Оп. 1. Д. 7. Л. 19, 21 об.