Морская ведьма
Шрифт:
Она крепко зажмурилась, чтобы не видеть жалости в его глазах.
— Мне тоже.
Ей нужно было, чтобы он поверил.
А он не мог. И не хотел.
Будь проклят Дилан, который оставил ее в одиночку сражаться со скептицизмом своего брата! Возможно, он никак не ожидал, что она расскажет Калебу правду.
А может, как раз наоборот. Не исключено, что Дилан, обладавший большим опытом в отношениях с людьми, как раз и предвидел реакцию Калеба, посему почел за благо избавить себя от недоверия младшего брата. Он наверняка
Ты или селки, или нет…
А сейчас Маргред не могла считать себя только селки. Больше не могла.
Но она скорее согласилась бы быть наполовину селки, изгнанной из объятий океана, изуродованной и покалеченной утратой своей шкуры, чем полоумной женщиной, отвергнутой хумансом, с которым она занималась сексом.
Разумеется, она могла прибегнуть к магии, чтобы доказать, что она не обманывает. Вызвать огромную волну, как поступил Дилан. Вызвать ураган и обрушить его на упрямую башку Калеба. Но она не поступит так. Он должен сам поверить ей.
— Давай лучше вернемся домой, — ласково сказал Калеб. — Там ты снимешь с себя промокшую одежду и…
Маргред открыла глаза.
— Остаться с тобой без одежды — не выход из положения.
Он слабо улыбнулся.
— Я вовсе не предлагал решить наши проблемы с помощью секса. Хотя если эта идея тебе по душе…
— Я хочу поехать к твоей сестре.
В глазах Калеба промелькнула настороженность, как у человека, приближающегося к выброшенной на берег акуле.
— Конечно. Мы можем заехать к ней по пути домой.
— Я не вернусь к тебе домой. — Руки у нее дрожали, но голос оставался твердым и непреклонным. Она приняла решение. — До тех пор, пока ты не примешь меня такой, какая я есть.
Калеб вопросительно приподнял бровь.
— Раньше для тебя это не имело значения.
Раньше и он не имел для нее значения.
Но теперь все изменилось. И он стал значить очень много. И Маргред не намерена была отступать.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Тан забавлялся, глядя, как хуманс, тело которого приютило его, корчится на полу в бессильном протесте, и чувствуя, что слабый, покоренный дух не может сопротивляться его воле.
Сам факт сотворения человека оказался унизительным для избранных и посвященных. Продолжающееся существование рода человеческого стало оскорблением. Но, несмотря ни на что, Создатель обожал эти жалкие ничтожества, жизнь которых была так коротка, и даже позволил им доминировать над сущностями моря, земли и воздуха.
Это было невероятно. И в самом деле оскорбительно.
Разумеется, человечество отбилось от рук и все испортило. Так что лучше уж пусть все перворожденные пройдут очищение огнем, чем будут осквернены и запачканы присутствием этого паразита.
Тан заставил хуманса проползти
Равновесие между силами Ада и Рая покоилось на лезвии ножа и было очень и очень хрупким. Дети моря слишком долго сохраняли некое подобие нейтралитета. Многие века Ад наблюдал, как хумансы загрязняют океаны, крадут шкуры у селки, испытывая терпение морского народа.
Тем не менее люди моря бездействовали. Ллир все глубже и глубже погружался в морскую пучину, отгораживаясь от жизни и потакая своим слабостям. Конн всеми силами старался сохранить статус кво.
Пришло время наклонить весы в сторону Ада.
Манипулируя нервами и сухожилиями, как ниточками манекена, Тан заставил хуманса подняться на ноги рядом с аквариумом. Маленькие рыбки скользили в своем ярком, замкнутом мирке, самодовольно гордясь своей красотой и не чувствуя грозящей им опасности. Улыбаясь, он снял крышку с аквариума. Руки человека дрожали.
Тану было поручено совершить убийство нескольких представителей морского народа в таких местах и таким способом, чтобы подозрение недвусмысленно пало на хума нсов. Если селки начнут погибать от рук людей, начнут терять свои шкуры по их вине, то они просто вынуждены будут присоединиться к своим сородичам-элементалям в борьбе за выживание. А если при этом Тану удастся уничтожить род Атаргатис, то он добьется того, что новые союзники Ада никогда не станут угрозой его могуществу.
Очень сложный план.
И очень хитроумный.
Тан опустил руку в аквариум. Рыбки кинулись врассыпную. Но недостаточно быстро. Тан разглядывал крошечное полосатое создание, застрявшее у него между пальцами. Морской ангел. Какое… символичное и подходящее название.
Он наслаждался отчаянным трепыханием рыбешки у себя на ладони, смаковал ее отчаянные усилия вдохнуть воздуха и остаться жить. Тан лизнул гладкую чешуйчатую кожу, вдыхая нежный аромат рыбки. Ее отчаяние служило изысканной приправой к человеческому ужасу, от которого у него волосы на голове встали дыбом. Человек все-таки оказывал сопротивление, пусть даже мысленное.
Тан широко открыл рот.
О, какое восхитительное наслаждение — ощутить извивающееся, дергающееся удовольствие на языке, на губах. В голове у него слабым эхом прозвучал безмолвный вскрик, когда он впился зубами в хлюпающую, слабую плоть. Тан заставил своего «хозяина», в теле которого он так уютно расположился, подвигать челюстями, прожевать и проглотить добычу. Он заставил его сведенные судорогой горловые мышцы расслабиться и провести языком по зубам, смакуя отвращение хуманса. Тело, в которое он вселился, содрогнулось в рвотном позыве. Его стошнило. Привкус желчи, смешанный с ненавистью к самому себе, приправленный сочным жертвоприношением, совершенным только что, показался Тану поистине восхитительным.