Морские гезы
Шрифт:
— Интересные сведения! Возможно, они произведет впечатление на Генриха Наваррского, — произнес мой потомок. — При встрече расскажу ему. Глядишь, сочтет родственником и возьмет на службу. Но пока помоги устроиться к Людовику Нассаускому.
Он отпил глоток шоколада с сахаром. Наверное, вкус оказался не таким, как предполагал. Отхлебнул еще раз, поплямкал, улыбнулся вежливо. Мол, гадость, конечно, но, как человек вежливый, не признаюсь.
— Постараюсь, — пообещал я.
— Ходят слухи, что в Нидерландах его поддержит местное население. Герцог Альба ввел налог, алькабалу, взимает десятую часть с любой торговой сделки. Говорят,
— Друид сказал мне, что не все нынешние Нидерланды, а северная часть их, Голландия в том числе, освободится от испанцев, но промолчал, когда именно это случится, — рассказал в свою очередь я.
— Тогда я на стороне князя Оранского! — воскликнул Пьер де Ре и залпом осушил бокал шоколада.
Облизав коричневые губы и вернув им первоначальный бледно-красный цвет, сразу запил испанским вином.
— У меня сегодня важный поединок, — сообщил он. — Надо не подкачать.
— Надеюсь, твое копье много раз пронзит твоего соперника! — пожелал я и проводил его до фальшборта.
— Кто это был? — спросила Тереза Риарио де Маркес, которая все это время вместе со служанкой находилась в спальне, выбирала, в каком платье сойти на берег.
Выбрала изумрудного цвета и с обручем внизу, который служанка поднимала и наклоняла, чтобы госпожа могла пройти в дверной проем. Поскольку нам обоим не хотелось расставаться, я предложил высадить ее на испанском берегу во время следующего похода, а она милостиво согласилась, несмотря на то, что море, теснота корабля, порядком надоели. На время стоянки в порту мы решили поселиться в трактире в соседних комнатах. Не думаю, что наша связь для кого-то секрет. Не афишируя ее, мы как бы признаем существующие моральные нормы и как бы не нарушаем их.
Остаток предыдущего дня я потратил на переезд в трактир, расположенный неподалеку от бывшей резиденции тамплиеров и бывшего моего дома, и переговоры с шестью купцами, в которых принимали участие Ян ван Баерле, капитан Матейс ван Лон и боцман Лукас Баккер — по одному представителю от каждого корабля. Собственно говоря, торговался один Матейс ван Лон. Делал он это так умело, что нам оставалось только кивками подтверждать его слова. Груз раскупили быстро. Если количество и качество товаров совпадет с указанными в накладных, мы получим двести сорок тысяч золотых экю. С галеонами вышла заминка. Купцам цена в пятнадцать тысяч за каждый показалась завышенной. Предлагали двенадцать, что не устраивало Матейса ван Лона.
— За двенадцать без пушек, — предложил я. — Думаю, Людовик Нассауский с удовольствием возьмет их в счет своей доли, чтобы вооружить свое войско.
— Совсем без пушек они нам не нужны, — возразил купец Симон Шодерон, похожий на своего предка, бывшего мэра Ла-Рошели. — Забирайте тяжелые, с нижней палубы. Они нам ни к чему, только место занимают. Мы туда переставим те, что на верхней. За это добавим тысячу экю на каждый галеон.
— Хорошо, вы добавляете по тысяче, а мы забираем тяжелые пушки, — произнес я тоном, не терпящем возражений.
О том, что на галеонах почти не осталось пороха, потому что был перевезен на фрегат, они узнают, когда будет уже поздно.
Купцы согласились на мои условия.
— Надо было еще поторговаться. Продавили бы и на четырнадцать тысяч, — произнес Матейс ван Лан, когда они ушли.
— Мы продадим
— А он согласится? — спросил боцман Лукас Баккер, который был уверен, что с высокородными господами торговаться нельзя.
— Куда он денется?! — произнес я шутливо. — Я скажу, что команде и так не нравится, что приходится отдавать треть добычи.
Команде это действительно не нравилось. На мою треть, как судовладельца, они не замахивались, потому что понимали, что захватили призы без потерь только благодаря фрегату. Отдавать же князю так много казалось им верхом несправедливости. Тем более, что он — католик и не проявил себя, как полководец.
Я встретился с Людовиком Нассауским на следующее утро. Жил он в доме, который когда-то принадлежал Хайнрицу Дермонду. Дом этот остался внешне таким же, а внутри его разделили на комнаты. Меня принимали на первом этаже, где раньше была контора купца. Людовику Нассаускому было лет тридцать. Среднего роста, с русыми волосами, тонкими усами и короткой бородкой, немного похожей на модную сейчас эспаньолку. Испанцы — враги, но куда от моды денешься?! На нем был дублет и штаны-тыквы горчичного цвета с вертикальными полосками, вышитыми золотыми нитками. Вокруг шеи гофрированный воротник золотого цвета. В прорези штанов проглядывала черная подкладка. Под коленями подвязки из лент золотого цвета. Чулки и кожаные башмаки на довольно высоком пробковом каблуке были черного цвета. Несмотря на каблуки, ноги казались коротковатыми для его туловища.
Обняв меня и облобызав в обе щеки, брат князя Оранского сразу приступил к делу:
— Говорят, что ты захватил добычи на полмиллиона экю.
— Я всегда молил бога, чтобы он сделал меня таким богатым, как обо мне думают другие! — произнес я шутливо. — На самом деле добыча составит не больше двухсот шестидесяти шести тысяч. При условии, что груз не подпорчен. Мы ведь захватили его после жаркой перестрелки, — соврал я.
Впрочем, у каждого свое представление о том, что такое жаркая перестрелка. Вполне возможно, что, по мнению моего собеседника, она именно такой и была.
— Все равно это самая богатая добыча, которую захватывали корабли моего брата! — воскликнул Людовик Нассауский.
— Корабль не его, а мой. Его только каперский патент, — уточнил я. — Так что получит ваш брат без малого восемьдесят девять тысяч экю.
— Что ж, тоже не малые деньги, — произнес немного разочарованно брат князя.
— Из них без малого пять тысяч получите тяжелыми пушками с галеонов. Купцам они не нужны, а вам они пригодятся при осаде городов. Пушки стоят дороже, поэтому не прогадаете. В придачу это будет уступка моему экипажу, которому кажется, что отдают слишком много, — сообщил я. — Итого получите деньгами восемьдесят четыре тысяч.
— Чернь всегда чем-нибудь недовольна! — раздраженно произнес Людовик Нассауский. — Хорошо, я возьму пушки. Все равно мне надо будет вооружать свою армию. Многие гугеноты согласны вступить в ее ряды, но не имеют оружие. Станут артиллеристами.
— По этому поводу у меня к вам личная просьба. Не могли бы вы взять в свою армию командиром отряда моего родственника, местного дворянина Пьера де Ре? — вежливо, но так, чтобы он понял, что отказ меня очень огорчит, произнес я.
— Так вы его родственник?! — произнес приятно удивленный Людовик Нассауский. — Вот бы ни за что не подумал!