Морской сундучок
Шрифт:
Интересно, каков он теперь. Всё так же, как бывало, торопится, по трапам через десять ступенек прыгает?
Я подхватил чемодан, кивнул товарищу и припустил вниз — по сопке, по лестнице — в порт.
ЖИВ ШУБЕНКО!
Пока мы выходили из залива, я поглядывал
Но вот утром захлопали на судне двери, запахло мылом, зубным порошком.
Схватил я ведро, тряпку и стал наводить чистоту в каюте, как вдруг промчался мимо меня капитанский пёс Бойс — с тапкой в зубах.
Урчит, головой мотает. А за ним Шубенко! Смуглый, как когда-то на Кубе. Кричит:
— Дог-гоню р-разбойника! — А сам смеётся: — Дочкин подарок внимания требует, веселье любит!
Тут и мне веселей стало: это уже похоже на прежнего Шубенко. А что на мостике держится солидно, так что ж… Всё правильно: капитан!
«КОНИЧИВА!»
Шли мы быстро.
Сначала штормило. На палубу то и дело, шипя, накатывалась вода, и Бойс, сидя на капитанском стуле у окна, сердито рычал на каждую приближающуюся волну.
— Так её, так! — весело приговаривал Шубенко.
А как-то в полдень потрепал Бойса по загривку и похвалил:
— Ну, молодец, пёс! Море успокоил!
Море стало ясным, зелёным. За бортом прозрачными парашютами заиграли медузы, потом, распустив щупальца, прошла какая-то большая, коричневая — из южных вод.
Кто-то вдруг крикнул:
— Ты смотри! Вот идут! Хоть беги по ним, как по мосткам!
Это за бортом широкими лбами вспарывали воду дельфины. Один — наверное, вожак — шёл впереди. И, отталкиваясь от упругой синей воды, как гимнасты на батуте, за ним прыгали остальные.
— Хороши! — сказал Шубенко.
Вожак сделал стойку и пошёл по воде на самом кончике хвоста.
На палубе собралась вся команда.
Выбежал старпом проверить, не разгулялись ли где брёвна, — остановился.
Вышла дневальная вытряхнуть скатерть, да так у борта и замерла.
Натирал матрос у мачты стальные тросы тиром, чтоб не ржавели, — оглянулся; руки-то продолжают работать, скользят по тросу вверх-вниз, а сам смотрит. Такое уж дело — дельфины!
— Молодцы! Прямо к Японии тянут! — определил Шубенко.
Вечером сели мы в кают-компании ужинать. Кто-то спохватился:
— Братцы, во Владивостоке-то сейчас футбольный матч! «Луч» играет! Вот бы посмотреть по телеку. Да не достанет, наверное…
Я подошёл к телевизору, повернул выключатель — по экрану побежали быстрые полосы, затем отпечатались вдруг белые острые знаки, иероглифы, появилось женское лицо. Женщина улыбнулась и сказала:
— Коничива!
Капитан
— Ну, вот тебе и Япония!
ПОРЯДОК!
Теперь я был в Японии. Но вот где «Новиков-Прибой», на котором я пойду в Америку, в каком порту?
Несколько раз я брал бинокль и рассматривал стоящие у причалов суда… В наступившей жаре и духоте все очертания расплывались.
Может быть, тот, за пакгаузами, — белый, с могучими мачтами? Или вон там, высокий, сероватый, дальше по заливу, в Иокогаме?
Я сошёл на причал.
С улицы пахнуло рыбой. От рыбной лавочки торопливо шли грузчики. Одни несли в ладонях горстки ракушек, другие размахивали вязками вяленой рыбы.
Из маленьких серых домиков, как на всех тихих улицах, вежливо улыбались и кланялись седые японки в дешёвых кимоно. Вот простучали деревянными гета японки побогаче, в цветных одеждах. Вот молодой папаша-очкарик понёс за спиной дочку.
Вдруг кто-то тронул меня за рукав. Я оглянулся. Две аккуратные девочки протягивали мне запечатанный ящик с прорезью в крышке: «Пожертвуйте для больных».
Чуть дальше переглядывались два япончика в школьной форме с альбомами под мышкой: интересно! Человек из-за границы приплыл.
Я бросил в ящик несколько монеток, девчонки тряхнули чёрными волосами и убежали.
Тогда один из мальчишек смущённо хихикнул и попросил:
— Сувенир…
Я опустил руку в карман — там завалялось несколько наших копеек, — протянул мальчишкам. Они взяли монеты, засмеялись и бегом припустили через улицу. Потом оглянулись, крича:
— Аригато! Спасибо!
Я ещё прошёлся и поднялся на судно.
— Ты где бродишь? — встретил меня Шубенко.
— «Новиков» ищу!
— Порядок! — сказал он. — «Новиков» твой в Иокогаме. И мы там будем. А завтра в Токио. Тут у нас есть один знакомый деловой японец. Из фирмы, которая с нами торгует. Завтра едет в Токио, подбросит и нас. Посмотрим на город, на Токио-тауэр. И купим наконец дочке куклу. Три года обещаю и всё никак не привезу! Поедем?
ВНУЧКА ФУДЗИЯМЫ
Мы шли в гору по шумным токийским улицам. Я оглядывался на голубые плакаты, на которых сверкала белоснежная гора Фудзияма. А Шубенко говорит:
— Пойдём, сверху увидишь настоящую!
Неожиданно, как Гулливер, расставив стальные опоры, из-за домов возникла алая громадина токийской телевышки Токио-тауэр…
Раздался крик, хлопнул выстрел, и навстречу нам вылетел упругий мяч: два повара из башенного ресторана, улучив минуту, играли в бейсбол. Вся Япония играет в бейсбол!
Шубенко поймал мяч, броском вернул хозяину и пошёл к лифту.