Мортон-Холл. Кузина Филлис
Шрифт:
– Хм, удивительно… Не то, что вы любите друг друга как брат и сестра, а то, что вы, Пол, не мыслите влюбиться в такую привлекательную женщину. Ведь она красавица!
Красавица! Женщина! Для меня Филлис была еще девочка – миловидная, но по-детски угловатая: не зря вспоминался ее смешной передник, с которым она только давеча рассталась… Вслед за мистером Холдсвортом я повернулся к окну взглянуть на нее. Она стояла спиной к нам, подняв над головой корзинку с миской лущеного гороха. Пес с веселым лаем прыгал вокруг, пытаясь дотянуться до воображаемого лакомства: Бродяге надоело лежать, и он радовался любой перемене. В конце концов кузине наскучила эта игра, она притворно замахнулась на
– Жаль, не успел зарисовать ее, – промолвил мистер Холдсворт, отвернувшись от окна. Он погрузился в свое кресло, минуту-другую сидел молча, потом снова встал. – Я многое бы отдал сейчас за подходящую книгу. Чтение вернуло бы мне покой. – Он огляделся по сторонам и на столе для игры в шаффлборд приметил стопку книг. – Так, что тут у нас? Пятый том «Толкования» Мэтью Генри, – начал он перечислять, – «Руководство по ведению домашнего хозяйства», Берридж «О молитве» [24] , «Ад»… Данте! Подумать только, кто же это читает?
24
Вероятно, имеется в виду сборник работ английского священника-евангелиста Джона Берриджа (1716–1793).
– Филлис. Я говорил вам. Не помните? Она и латынь знает, и греческий.
– Ну разумеется! Как не помнить! Просто я не подумал, что это одно лицо – что тихая девушка, хлопочущая по хозяйству, и есть та самая ученая особа, которая поставила вас в тупик своими вопросами, когда вы начали бывать у родственников. Ну разумеется – «кузина Филлис»!.. Тут вложен какой-то листок… Понятно, она выписала трудные, устаревшие слова. Каким, интересно, словарем она пользуется? От Баретти [25] ей мало толку. Погодите! У меня где-то был карандаш. Дайте-ка я напишу рядом с каждым словом основные значения, чтобы немного облегчить ей задачу.
25
Джузеппе Марко Антонио (Джозеф) Баретти – автор популярного итало-английского словаря, впервые изданного в Лондоне в 1760 г.
Устроившись за круглым столиком с книгой и списком, он принялся подробно толковать слова, вызвавшие у кузины затруднения. Не слишком ли смело он распоряжается в чужом доме, промелькнуло у меня. Короче говоря, я ощутил смутную неловкость. Едва он успел закончить работу, вложить листок в книгу и вернуть ее на место, как напротив дома остановился экипаж. Я выглянул в окно и увидел, что из соседской двуколки вылезла миссис Холмен. Коротко поблагодарив соседа, она направилась к дому, и я вышел ей навстречу.
– Пол, вы уже здесь! – воскликнула она. – Я задержалась, простите… А тут еще Томас Добсон… Сказал, что, если я обожду с четверть часа, он… Но где же ваш друг мистер Холдсворт? Надеюсь, вы привезли его?
В ту же минуту упомянутый друг явил себя, галантно поклонился, взял ее за руку и в самых приятных и сердечных выражениях поблагодарил за добрую заботу о его здоровье.
– Душевно рада вам, сэр! Но благодарить нужно не меня, а пастора, это его идея. Я-то считала, что вам будет скучно в нашей глуши после всех ваших путешествий – Пол нам рассказывал… Но у пастора другое мнение. Говорит, пока вы еще не окрепли, скука
И она принялась по-матерински участливо расспрашивать гостя о его хворобе. Он, по-видимому, сразу понял ее бесхитростную душу, и они быстро нашли общий язык. С пастором, вернувшимся домой уже затемно, сойтись было не так легко. Мужчины при первой встрече всегда испытывают друг к другу взаимную настороженность. Но в этом случае каждый старался преодолеть естественную преграду и проникнуться симпатией к новому знакомому, хотя инстинктивно чувствовал в нем представителя иной, неизвестной породы.
В воскресенье днем я тронулся в обратный путь – в Элтеме меня ждала масса дел, и своих, и мистера Холдсворта. Оставалось только гадать, как сложатся отношения моего хваленого друга и почтенного пасторского семейства в предстоящую неделю: за время визита у меня пару раз душа ушла в пятки, когда Холдсворт и пастор едва-едва не повздорили. В среду я получил записку от Холдсворта, в которой он извещал, что пробудет на ферме до конца недели и уедет со мной в воскресенье; мне же надлежало срочно выслать ему книги согласно прилагаемому списку, а также теодолит и другие геодезические инструменты, отправив их в Хитбридж по готовому участку железной дороги. Я сходил к нему на квартиру и отыскал нужные книги – итальянский, латынь, тригонометрия… Собралась увесистая посылка, к которой еще следовало прибавить геодезическое оборудование. Любопытно было бы взглянуть, что происходит на ферме! Но выбраться туда мне удалось только в субботу.
На станции в Хитбридже меня встретил Холдсворт. За минувшую неделю он стал другим человеком – обветрился, загорел, и в глазах, недавно подернутых апатией, вновь заиграли живые искорки. Я сказал ему, что с виду он совсем здоров.
– Так и есть! – подтвердил он. – Мне уже не терпится приступить к работе. Неделю назад и подумать об этом было страшно, а теперь жду не дождусь. Деревня творит со мной чудеса!
– Так вам здесь понравилось?
– О да! В своем роде идиллия. Настоящая деревенская жизнь и никакой деревенской скуки, вопреки моим ожиданиям. А все благодаря необыкновенному пастору – исключительного ума человек! Заметьте, я теперь тоже зову его «пастор», как все вокруг.
– Так вы с ним поладили? Признаться, я немного опасался…
– Раз-другой я почти вызвал у него неприязнь своими опрометчивыми заявлениями и неуместными преувеличениями, какими мы бездумно разбрасываемся ради красного словца. Заметив, что такая манера глубоко противна достопочтенному мистеру Холмену, я стал строже следить за своей речью. Весьма полезное упражнение, поверьте, – подбирать для своих мыслей наиболее точные слова, а не просто щеголять эффектными фразами.
– Значит, теперь вы с ним друзья?
– Да, добрые друзья. Во всяком случае, за себя могу поручиться. Я ни в ком еще не встречал такой тяги к знаниям. Своей осведомленностью в самых разных областях он определенно превосходит меня, хотя вся его ученость исключительно книжного толка, тогда как я много где побывал и много чего повидал… Вас не удивил мой давешний список?
– Еще как удивил! Я подумал, что с таким количеством книг у вас не останется минуты для отдыха.
– Напрасно беспокоились. Частично они для пастора, частично – для его дочери… Кстати, про себя я зову ее Филлис, хотя в разговоре с другими использую разные обходные пути – не хочу показаться фамильярным. Но не обращаться же к ней «мисс Холмен»! Здесь никто ее так не величает.