Мортон-Холл. Кузина Филлис
Шрифт:
– Я догадался, что итальянские книги предназначены ей.
– Верно. Вообразите, она взялась изучать итальянский по Данте! А у меня есть превосходный роман Мандзони «I Promessi Sposi» [26] – для начинающих именно то, что надо. Если же ей непременно хочется разгадывать головоломки Данте, то от моего словаря намного больше проку.
– Так она обнаружила ваши пояснения к трудным словам?
– О да!.. – просиял он.
Очевидно, его подмывало пересказать мне эту сцену, но он воздержался.
26
Исторический
– Боюсь, пастор не похвалит вас за то, что вы приучаете его дочь читать романы.
– Полно! Что может быть безобиднее? Не знаю, кто придумал делать жупел из слова «роман». Книга Мандзони – очаровательное и вполне невинное чтение. Вы же не думаете, что ваши друзья не видят разницы между Вергилием и Евангелием?
За разговором мы не заметили, как подошли к ферме. Мне показалось, что Филлис встретила меня теплее обычного, и миссис Холмен тоже была сама сердечность. И все же во мне зародилось странное чувство, будто мое место занято – занято мистером Холдсвортом. По-видимому, он совершенно освоился в доме и окружил миссис Холмен сыновней заботой, а с Филлис обращался ласково-снисходительно, как любящий старший брат (и только, строго держась этой роли).
Когда с приветствиями было покончено и мистер Холдсворт принялся с жадным интересом расспрашивать меня о текущих делах в Элтеме, миссис Холмен ревниво заметила:
– Ах, на будущей неделе вы вернетесь к своей прежней жизни, где все иначе, чем у нас! Предвижу, что вы с головой окунетесь в работу. А между тем вам нужно следить за собой, не то опять подорвете здоровье. Придется снова ехать в нашу глушь на поправку!
– По-вашему, я захочу вернуться сюда, только если опять занедужу? – с улыбкой успокоил он ее. – Скорее опасаться надо другого: вы приняли меня так радушно, что теперь вам будет от меня не избавиться.
– И славно! – обрадовалась хозяйка. – Тогда тем более берегите силы, не переутомляйтесь. Надеюсь, вы и впредь возьмете себе за правило каждое утро выпивать стакан свежего молока – по мне, это лучшее лекарство; можно добавить в него ложечку рома, говорят, это очень полезно… Мы-то рома в доме не держим.
Я привез с собой дух неустанной производственной деятельности, по которой мистер Холдсворт, должно быть, уже стосковался. После недельного отдыха в деревне он не мог наговориться со мной, и во время одной из таких бесед я заметил, что Филлис смотрит на нас с печальным любопытством. Поймав на себе мой взгляд, она отвернулась и густо покраснела.
Вечером у меня состоялся короткий разговор с пастором. Чтобы не сидеть в одиночестве (миссис Холмен сомлела над своим рукоделием, а Холдсворт давал урок итальянского Филлис), я вышел на дорогу, ведущую в Хорнби, и решил пойти навстречу мистеру Холмену, который всегда возвращался домой этим путем. Слово за слово – и не без моей подсказки – речь зашла о моем товарище, гостившем на ферме.
– Да! Он мне нравится! – с расстановкой, словно взвешивая каждое слово, произнес пастор. – Нравится. Надеюсь, я не обманулся в нем, хотя меня немного пугает, что я так легко поддаюсь его чарам. Он способен увлечь меня – вопреки, так сказать, трезвому голосу рассудка.
– Мистер Холдсворт – хороший, достойный человек, – заверил я. – Отец высоко его ценит, да я и сам могу это подтвердить. Я не привез бы его к вам, если бы опасался, что он будет тут не ко двору.
– Да, – задумчиво отозвался пастор, – он мне нравится. Думаю, он честный человек. Иногда его речам не хватает
К тому времени мы подошли к дому, и разговор прервался. Но чуть позже мне представился случай убедиться, что мой друг, сам того не ведая, обрел колдовскую власть над всем пасторским семейством. И немудрено, ведь его жизненный опыт был намного шире и разнообразнее, чем у них, а рассказывал он о своих впечатлениях удивительно просто, непринужденно и вместе с тем так увлекательно, что никакой другой рассказчик ему в подметки не годился! Еще он то и дело хватался за карандаш и на любом клочке бумаги набрасывал рисунок, поясняющий его слова. Это могло быть что угодно – устройства, применяемые в Северной Италии для подъема воды; тележки развозчиков вина; волы, пинии, все на свете. (Рисунки, после того как мы их рассмотрели, Филлис забрала себе.)
Сколько же лет мы не виделись, Эдвард Холдсворт? Ты был превосходный малый, так и знай! Добрый, порядочный… Несмотря на все горе, которое ты принес!
Часть третья
Вскоре после описанного визита я получил недельный отпуск и уехал к родителям. Дела у отца шли великолепно, ко взаимному удовольствию обоих партнеров. Рост достатка не сказывался на скромном домашнем укладе, но теперь матушка могла позволить себе кое-какие удобства, которых прежде была лишена. Тогда же я познакомился с мистером и миссис Эллисон и впервые увидал их дочь, прехорошенькую Маргарет Эллисон – мою будущую жену. Вернувшись в Элтем, я узнал, что перемена, давно витавшая в воздухе, окончательно назрела: нашу контору переводят в Хорнби и, соответственно, нам с Холдсвортом также надлежит переехать туда, чтобы осуществлять ежедневный контроль над завершением железнодорожной ветки.
Таким образом, поддерживать общение с пасторской семьей стало намного проще. После работы можно было пешком прогуляться на ферму, провести часок-другой среди благоуханных лугов и успеть до темноты вернуться в Хорнби. Нередко нам хотелось задержаться подольше: свежий воздух, простор, отрадный сельский пейзаж составляли приятный контраст с тесной и душной городской квартирой, которую я делил с мистером Холдсвортом. Однако пастор неукоснительно соблюдал правило рано вставать и рано ложиться и потому сразу после вечерней молитвы (или «духовного упражнения») решительно выпроваживал гостей. Когда я мысленно возвращаюсь в то лето, в памяти всплывают счастливые дни и разные милые эпизоды. Они проходят передо мной один за другим, словно цветные картинки, и я без труда восстанавливаю их очередность, ведь жатва всегда идет после сенокоса, а яблоки собирают после жатвы.
Переезд в Хорнби отнял немало времени, и, пока мы окончательно не обосновались на новом месте, нам было не до визитов (в мое отсутствие мистер Холдсворт всего лишь раз выбрался на ферму). Но вот однажды жарким вечером мой друг и начальник предложил прогуляться к Холменам. Мне хотелось сперва закончить письмо домой, поскольку в суматохе дел я не сумел выкроить свободной минуты и нарушил обещание писать каждую неделю. Холдсворт сказал, что пойдет вперед, а я, если пожелаю, могу отправиться позже.