Мошенница с Хвостом

Ваго София

И… Почему она так сильно не хочет выходить за него замуж..? Может брак для неё и в целом в её мире значит что-то другое? В голове Капитана промелькнул вопрос, что задал Его фаворитке Морской Дьявол: “Могут ли женщины любить? Или они просто подчиняются силе?” А сразу после её ответ: “Могут, потому что из-за этой любви моя мама пошла на невиданную для неё жертву ради горячо любимого ею отца… Родила меня.” Любовь… Значит ли она полное подчинение другого существа своей воле? Его сердце сжалось при мысли о том, что она может страдать

просто от того, что он сильнее…

Максимилиан выдохнул и посмотрел перед собой. Потеряет ли он её, её душу, её горящие глаза сейчас, если заставит силой? А ведь он может, да ещё как! Сжать, раздеть, взять… Мысли понеслись не в то русло.

— Хорошо, — сказал Максимилиан уверенно и даже по-доброму. Я подняла на него глаза, — Не хочешь выходить за меня замуж, — на его лице появилась улыбка, а у меня на душе будто вышло из-за горизонта солнце, — Тогда я желаю, — я затаила дыхание, а он достал из кармана своих брюк МОЙ КАМЕНЬ, — Чтобы ты пожелала стать невидимой для Морского Дьявола, и он забыл о тебе.

— АХ ТЫ ЧЁРТ! — я подпрыгнула, — Ты… Ты же…!

Капитан улыбался. Она прекрасна в гневе. Но неужели она думает, что он не дальновиден?

— Пират, — Максимилиан встал и наклонился ко мне с улыбкой, — Грабитель. Негодяй. Преступник. И да… Так как я иду тебе на уступки, — мои ноздри гневно раздувались. В моей голове взрывались атомные бомбы мести, — Ты тоже идёшь на мои: ночевать ты будешь только со мной!!! Запомни, это ты сказала, что сделаешь всё что угодно кроме свадьбы!

Я посмотрела на камень, что оказался на столе. С-ЦУ-КА!!! Он с самого начала это задумал!!! Он знал, что я буду молить его не жениться на мне!!! И он с самого начала хотел сбагрить мне камень, который, как я понимаю сейчас, скорее всего, могу использовать только я!!! Он обставил всё так, что использую я этот камень НЕ для возвращения в свой мир, шайтан!

— Сицилианская защита! — выдавила я из себя, сжав зубы, тяжело дыша. Вспомнились мои же мысли: “Всё это время он методично, наращивая свою мощь, меня дурил! Он планомерно создавал ассиметричные позиции, играя на удушение и ограничение контригры!!!”

— А ты только представь! — он наклонился к моему уху и шёпотом продолжил, — Как бы я мог защитить тебя, если бы ты была в моём семействе “чёрных” на этой шахматной доске, — он чуть отстранился, чтобы насладиться её реакцией.

— Это твои шахматы! — моя гневно колышущаяся грудь касалась его грудной клетки, когда я указала на шахматы, которыми мы играли. Он улыбнулся, — И… Эта красная салфетка не просто так здесь!!! — мои мозги начали работать на холостых оборотах, — Ты продал эту фигуру, чтобы… ! — он приложил палец к моим губам.

— За всё в этой жизни надо платить, — улыбаясь, сказал он, — Поэтому… Держи свой камень, — он вложил мне в ладонь холодный минерал, — И пошли на палубу. Мы как раз отчаливаем. Лучшее время для того, чтобы попрощаться с ненужным грузом.

Я подняла глаза не на мужчину. На зверя. Несмотря на то, что я сыграла по его нотам, как он хотел… Низ живота предательски свело. Умные мужчины возбуждают… Нет, даже не так. Они плавят тебя как самое жаркое полуденное солнце. В эту секунду мне показалось,

всего лишь показалось, что я хочу… Хочу стоять за спиной этой сицилианской чёрной защиты!

Глава 64

Мы вышли на палубу вчетвером. Я взяла Виталю-Витаминку на руки. На душе были странные ощущения… Почему-то мне не хотелось верить в злой умысел Максимилиана. Хотя поступил он со мной, мягко говоря, если не по-свински, то точно“по-пиратски”: зачем он сказал на причале, что всё сгорело? Почему отдал камень сейчас? Проверял? Не доверял? Я взглянула на обладателя облегающей белой рубашки, что спустился с мостика и раздавал матросам команды.

— Отчаливаем! — улыбнулся он мне голливудской улыбкой в пол оборота, — Диона, спускайтесь! — он протянул мне руку, когда я подошла к ступенькам. Вторая его рука висела неестественно по-пластунски, буквально по шву.

— Что с рукой? — я спросила его, когда я приняла его ладонь, сойдя “с небес на землю”.

— Оу… Вам, русалка, интересны шрамы своего мужчины? — в его глазах прыгали бесята. А я понимала, что его вопрос опять ставит меня в патовую ситуацию. Отвечу положительно — часть, где я считаю его своим мужчиной подтвердиться. Не отвечу — буду странно смотреться в глазах команды. Хотя… Кто ещё этим вопросом воспользуется больше?

— Да, — ответила я с улыбкой, заметив, как те самые матросы: Генри и Стид потемнели, — О своём мужчине я хочу и буду заботиться, — я заправила невидимый локон ему за ушко. Капитан сглотнул и приблизился ко мне:

— Саша, сейчас доиграешься. И я всерьёз поверю в твои слова, — он отстранился, улыбнувшись, как чеширский кот.

Я обвела взглядом присутствующих, и, встав на носочки, дотянулась до его уха:

— Делать из меня идиотку не позволю! — проворковала я ему также с улыбкой, чтобы со стороны казалось, что мы играем в любовь, — Поэтому отвечай на прямо поставленный вопрос! — сказала я и отстранилась на безопасное расстояние.

Максимилиан приблизился ко мне как в танго, желая сократить образовавшуюся дистанцию до минимума, вложил мою ладонь в свою, и повёл меня к борту. Матросы же, поняв, что пора выполнять приказ: подняли якорь, и заставили корабль самостоятельно, со скрипом оттолкнуться от причала. Это выглядело… УЖАСНО! Будто сам деревянный тазик, аки ишак под гнётом хлыста, “лягнул копытом” каменно-бетонный причал, чтобы наконец-то оторваться от своего места паркинга.

Капитан всё это время, облокотившись на бортик, смотрел на девушку с непередаваемой палитрой эмоций на милом личике. Корабль стремительно набирал скорость.

— Повредил руку, спасая Вас, — ответил Максимилиан так легко и просто, что даже было невозможно поверить, что пару минут назад эти светящиеся счастьем глаза объясняли своё поведение грабежом, разбоем, мордобойством, — А теперь кидайте!

Я выдохнула.

— Желаю, чтобы Морской Дьявол забыл про меня как про страшный сон и более не приставал! — и кинула на этих словах камень под киль корабля.

Вода, в месте, куда упал камень, булькнула, как дедовский унитаз на даче, получив одинокий желаемый продукт переработки и… больше ничего.