Мошенник на Поле Чудес
Шрифт:
– Давайте, давайте, дорогой Олег Петрович, по полочкам, - усмехнулся Кит Китыч.
– Время позднее, сегодня был нелегкий день. Устал я. Лезть в ваши дела я не собираюсь. Объясните, что вы от меня хотите, и дело с концом.
Петич толкнул Ларика. И шепнул:
– А Вилька говорила - порядочный... Слышишь, как заискивает перед лысым?
– Да он устал просто, - защитил Ларик Кита.
– Слышишь, какой голос? И очень хочет фильм свой доснять. А Колобок, видно, грозит, что не даст больше денег. Он же продюсер, все деньги у него.
Петич
Колобок стал говорить ровно, словно читал вслух газету:
– Один очень богатый и влиятельный человек, как их сейчас принято называть, олигарх, очень любит предметы старины. Музейные ценности, так сказать. Вот он и финансирует наше с вами кино. Удивляетесь, Никита Никитович? Нет? И абсолютно правильно делаете. Какое вам дело, откуда я беру деньги, правда? Вы режиссер, человек чистого искусства, не бизнесмен какой-нибудь вонючий...
– Зачем вы так, Олег Петрович?
– перебил Кит Китыч.
– Я не умею в таком стиле... Вы знаете, что я с уважением отношусь ко всякому труду. Сам я не понимаю в финансах, а вы в них специалист. Каждый должен заниматься своим делом. При чем здесь какие-то вонючие бизнесмены? Не надо паясничать, Олег Петрович. И не темните. Что вы хотите?
– Я темню?
– удивился Колобок.
– Я хочу, чтобы всем было хорошо. Чтобы вы сняли фильм... Кстати, почему вы не обратили внимания на маленькую деталь? Наш банкир любит музейные ценности и дает деньги на фильм - какая здесь связь?
– Объясните, - вздохнул Кит Китыч.
– Объясните, какая здесь связь. Только без лишних слов. А я послушаю. Не обижайтесь, Олег Петрович, но у меня уже разболелась голова.
Минуту было тихо. Ларик покосился на Петича. Не случилось ли чего с подслушкой? Но лицо Петича оставалось спокойным - значит, аппаратура работала нормально.
"Только почему-то очень чешутся ноги", - подумал Ларик.
Зря он не надел носки. Хорошо, что мама не заметила, как он вышел в кроссовках на босу ногу. Наверное, насыпался песок.
Тут Ларик взглянул вниз и задергался, как пораженный током! Его ногу там, где между штанами и кроссовками виднелась кожа - нюхала огромная крыса! Заорать бы, конечно... Ларик с трудом удержался от крика. Мало того: зажмурив глаза, он подфутболил мерзкое животное. Кружась в воздухе, крыса шмякнулась об пол.
– Да ты что?!
– зашипел Петич.
– Нашел место для игр! Чуть наушник не оборвал.
Ларик молча показал пальцем. В эту минуту нервы у Петича оказались слабее. Увидев, как перевернулась и вскочила на лапки крыса, он ойкнул и подпрыгнул. Наверное, Петич хотел зависнуть в воздухе, а не опускаться на пол. Но не получилось. Перебирая ногами по полу, как при беге на месте, он жалобно заскулил.
– Что, боишься?
– шепнул Ларик.
– Как Вилька?
Знал Ларик, чем успокоить друга! К счастью, в этот момент крыса скрылась за дверью, шмыгнула в оставленную щель.
– Ничего не боюсь. Я просто брезгливый, -
– Ну а если брезгливый, больше так на стенку не плюй, ладно? Я тоже брезгливый.
И Ларик показал на мокрое пятно под присоской.
– А чем бы ты приклеил?
– шепнул Петич.
Он хотел что-то добавить, но вовремя замолчал. Наверное, такое хотел добавить, что самому неприятно было бы слушать. Из-за брезгливости.
Наушники опять ожили.
– Хорошая примета, - захохотал Колобок.
– Так говорит наш банкир, когда я ему жалуюсь на головную боль. Хорошая примета! Голова болит перед принятием очень правильных и мудрых решений. А человек этот, Никита Никитыч, всегда принимает правильные решения. Даже если дает деньги вперед. В долг.
Ларик с восхищением взглянул на подслушку. Этот неказистый на вид аппарат в точности передал все оттенки тяжелого вздоха Кит Китыча. Слышно было, что нервы у режиссера на пределе.
– В долг? Теперь я понял, - тихо произнес Кит Китыч.
– Я понял, почему вас так интересуют старинные вещи. Вы что-то пообещали своему банкиру. За то, что он финансирует съемки.
– Правильно поняли, - издевательским тоном произнес Колобок.
– Только не моему банкиру, а нашему. Нашему с вами банкиру.
Под Кит Китычем опять заскрипело кресло.
– Но что вы здесь собираетесь приобрести?
– спросил он.
– О каких самоварах, скульптурах вы говорили? Здесь же ничего нет. От музея остались лишь голые стены! Вы же сами говорили, что все ценности были эвакуированы в первые дни войны, но поезд попал под бомбежку и уничтожен.
– Да. Это так.
– Колобок говорил короткими уверенными фразами.
– Но банкир-то об этом не знает. Никита Никитыч, может быть, на ваш взгляд, я поступил легкомысленно, но я ему действительно многое пообещал.
– Да что вы могли обещать, странный вы человек!
– как на съемках, воскликнул Кит Китыч.
– То, чего не существует? Вымысел? Фантом? Что?! И как он мог вам поверить?
– Я показал ему довоенный каталог музея. Для такого любителя старины этого было достаточно. Описание коллекции оружия, перечень картин, посуды, старинной мебели привел его в восторг. Понимаете, он сказал, что если даже уцелела десятая часть, то это бесценное богатство! А я убедил его, что отнюдь не десятая, а гораздо большая часть сокровищ спрятана на территории усадьбы. И что за время съемок я их обязательно найду.
– Но ведь это явный обман!
– воскликнул режиссер.
– Нет же здесь никаких сокровищ!
– Обман. Но что делать? Фильм-то надо снимать. В конце концов, не убьет же он меня, если я не найду этих сокровищ. Фильм выйдет в прокат, запишем на видео - окупим мы все затраты, Никита Никитыч. И с прибылью останемся, как бизнесмен вам говорю. Без всяких прилагательных.
Наверное, режиссер не мог так сразу поверить в исренность последних слов Колобка. Чтобы он так беспокоился о фильме?..