Мошенник на Поле Чудес
Шрифт:
Глотая слезы, она следила за неуклюжей кудлатой девчонкой в деревенском сарафане, которая неестественно таращила глаза, разговаривая с барином Троекуровым. От того, что пленка крутилась без звука, Вилька казалась себе ещё более нелепой. Она не удержалась и расстроенно шмыгнула носом.
– Ты чего?
– прошептал Петич.
– Очень даже классно выглядишь! Прям артистка настоящая, зря я над тобой прикалывался.
Вилька благодарно взглянула на него. Уж от Петича-то она совсем не ожидала поддержки!
– Ну как, милая барышня?
– спросил Кит
– По-моему, неплохо. Что ж, с дебютом тебя!
В зале включился свет. Вилька не знала, куда девать глаза: они сияли, как два разноцветных огонька - то ли счастливо, то ли смущенно.
– А хотите, - вдруг сказал Кит Китыч, - кое-что ещё посмотреть?
– И, не дожидаясь их согласия, скомандовал киномеханику: - Давай, Коля, сорок первый год.
Снова погас свет, и на экране заплясали черно-белые кадры. Сначала ребята не поняли, что на них заснято, но уже через пару минут они стали узнавать знакомые места. Панорама парка, центральная аллея, дворец, ротонда, огромный дуб с широким дуплом... Кадры мелькали без звука, но ребятам и не нужен был звук. Так интересно было видеть знакомые дорожки, старый фонтан, который на экране ещё работал - взмывали вверх невысокие тоненькие струйки. Дворец, несмотря на черно-белое изображение, выглядел намного свежее, чем теперь. Как только что построенный!
Ясно было, что это не фильм, а просто разрозненные кадры. То мелькали интерьеры дворца, то вдруг возникали сцены в парке... Ларика особенно удивили деревья. Не очень-то они и изменились, разве только стволы стали толще. А ведь Кит Китыч говорил, что снимали этот фильм ещё перед войной. Получается - шестьдесят лет назад!
"А может, старые деревья уже упали и подросли новые?
– размышлял Ларик.
– Да нет, наверное, эти дубы и липы просто так медленно растут. Ведь говорят же о них: вековые".
Пленка закончилась.
– Ну вот, - сказал Кит Китыч.
– Это и есть старый "Дубровский"... То, что от него осталось.
– Тот фильм, который ваш отец снимал?
– взволнованно спросил Ларик.
Спросил - и тут же ойкнул. Потому что Петич изо всех сил наступил ему на ногу. Ведь о фильме, который снимал отец Китыча, разговаривали режиссер и Колобок! А на этот разговор ни Петич, ни Ларик официально приглашены не были...
– Я в одном справочнике читал...
– запоздало промямлил Ларик.
– То есть в словаре... В смысле, в киноэнциклопедии...
К счастью, режиссер не обратил внимания на его оговорку. Наверное, он был так погружен в размышления о фильме своего отца, что Ларикова осведомленность показалась ему естественной.
– Да, - кивнул он и нетерпеливо спросил киномеханика: - Коля, ты же говорил, что-то ещё есть?
– Сейчас, сейчас налажу, - донеслось из аппаратной.
– Техника у нас, Никита Никитыч, на грани фантастики.
На минуту загорелся свет. Потом опять погас. Теперь уже пошли не отрывки из фильма, а кадры какой-то хроники. Но тоже о дворце! В знакомых залах стояли ящики, люди бережно укладывали в них вещи, словно
– Музей готовят к эвакуации, - громко объяснил Кит Китыч.
– Эти кадры сняты примерно пятнадцатого октября - когда фашисты были уже у самой Москвы. Только тогда и фильм прекратили снимать - буквально в последние минуты. А вот оператор все же снял, как люди работали. Смотрите, даже видно, что они торопятся... А вот и он!
Тут ребята увидели человека, похожего на Кит Китыча, и поняли, что это и есть его отец. Для этого и вглядываться было не надо. Даже усы у Кита-старшего были точь-в-точь такие же, как у его сына!
И вдруг Вилька вскрикнула от удивления.
– Ты чего?
– спросил Петич.
Она пока ещё сама не понимала. Ей показалось... Но кадры замелькали дальше, и Вильке ничего не оставалось, как следить за тем, что происходило на экране. Вот рядом с отцом Кит Китыча опять промелькнул паренек, опять и опять...
– Я его точно где-то видела!
– взволнованно прошептала Вилька. Только вот где?
– Да это ж Китыча отец, - тоже шепотом объяснил Петич.
– Нигде ты его не видела, просто они похожи.
Конечно, он считал Вильку дурочкой, которая не понимает простых вещей. Но ведь она говорила совсем не о Китыче-старшем, его-то она и без Петича узнала!
– Стоп!
– не выдержала она.
– Ой, можно остановить?
– Останови, Коля, - сказал режиссер и обратился к Вильке: - В чем дело?
Киномеханик остановил аппарат, включил свет.
– А можно ещё раз прокрутить?
– Вилька совсем смутилась.
– Можно, конечно, - пожал плечами Кит Китыч.
Опять замелькали кадры. И тут Вилька ясно разглядела, как странно смотрит с экрана паренек, сразу показавшийся ей знакомым! Высокий и худой, он был похож на гвоздь с кривой шляпкой - потому что смотрел только прямо перед собой, задирая голову и прищурив глаза...
– Я его знаю!
– закричала Вилька.
– Я знаю его, знаю! Он работает в театре, я его только вчера видела!
Включился свет. Кит Китыч долго молчал, потом проговорил:
– Я уже привыкаю к тому, что с вами надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Ты не ошиблась, милая барышня?
– Ну... все может быть, - покраснела Вилька. А вдруг она и правда ошиблась?
– Но я же только вчера его видела. Понимаете, я была в театре у Ларикова папы, и там вахтер... Это точно он!
– Ты была у папы в театре?
– удивленно спросил Ларик.
– Зачем?
– Ну, понимаешь...
– пробормотала Вилька.
– В общем, я хотела посмотреть... Вроде репетиции. То есть представить, смогла бы я выйти на сцену или нет...
К счастью, Петич прервал её смущенный лепет.
– Так это же и есть настоящий свидетель!
– на весь зал завопил он. Чего ж мы тут сидим?!
Хорошо, что автобус ещё никуда не уехал. Правда, водитель немного поворчал, но ехать на Патриаршие пруды не отказался.