Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
Шрифт:
Кстати, ходжа вспомнил, как притесняли его власти, сколько черных дней выпало на его долю! Сотворить молитву о ниспослании дождя — запрещено, составить амулет — запрещено. Над больными пошептать — и то нельзя! А попробуй нарушить эти запреты — сразу явится жандарм, потащит в участок, а там фельдфебель не поскупится на брань и тумаки. Не власть — засилье фараонов!
Правда, в последние годы стало полегче. Да и какая власть долго продержится, если начнет устраивать гонения на служителей культа? Аллах милосерден и не оставит в беде детей своих, его
Ходжа слизнул текший по руке мед, запил молоком. Кто мог подумать, что в тюрьму попадет человек столь благочестивый, что он увидит во сне ходжу Акязылы, с благоговеньем поспешит в его убогую камеру и даже пригласит к себе на трапезу? Вот она, превеликая милость превеликого аллаха! Только гяуры могут не верить в аллаха и в его милосердие!
После завтрака пили кофе, курили.
Кудрет шепнул на ухо «свояку»:
— Поговорю с начальником, пусть переведет ходжу-эфенди в нашу камеру. Правда, одет он по-нищенски. Скажу Нефисе, чтобы принесла кое-что из твоего белья и одежды, только напомни мне…
— Это прекрасно, дорогой! — с восторгом воскликнул Кемаль.
Затем Кудрет повернулся к ходже и — тоже шепотом — спросил у него:
— Не хотите ли, почтеннейший эфенди, перейти в нашу камеру?
О таком счастье Акязылы и не мечтал и с радостью ответил:
— Конечно! Это будет очень, очень хорошо! Раз вы желаете…
— Не я желаю — всевышний! Кто же посмеет противиться высочайшей воле, если он сам сделал вас своим посланцем?
— О аллах, о великий из великих!
В полдень прибежали слуги и сообщили, что пожаловала ханым-эфенди. Кудрет взглянул на «свояка» и кивнул — это означало, что он придет позднее, так как сейчас занят с ходжой-эфенди. «Свояк» все понял и поспешил к Нефисе.
Нефисе ждала Кудрета в кабинете начальника тюрьмы. Справившись о ее здоровье, начальник тотчас покинул кабинет, чтобы не встретиться с Кудрет-беем и, как обычно, оставить их наедине. Но вместо Кудрета перед Нефисе появился запыхавшийся и взволнованный Кемаль.
— Если бы ты знала, что произошло! Твоему Кудрету приснился ходжа Акязылы, и теперь Кудрет будет каждый день совершать намаз.
— Это правда? — обрадовалась Нефисе.
— Клянусь!
— Ах, какое счастье! Аллах, должно быть, ниспослал на всех божью благодать. Председатель вилайетского комитета тоже стал творить намазы. Но что же все-таки произошло с Кудретом?
Кемаль рассказал, что Кудрет-бей увидел во сне святого старца с длинной бородой. Старец обнял Кудрета и отвел… — Кемаль осекся и уже от себя добавил, что старец отвел Кудрета в каирскую мечеть Аль-Азхар [52] . Там все было зеленым — и покрывала, и бахрома на них…
— Зеленый цвет — это к исполнению желаний, — перебила Нефисе своего зятя, — притом скорому. Что же дальше?
— Дальше?.. Огромная мечеть вся содрогнулась, трепеща перед аллахом, и тут раздался голос ангела: «Сотвори намаз и призови других к его сотворению…»
52
Аль-Азхар —
Нефисе была в восторге и, когда появился наконец Кудрет, бросилась к нему, осыпала поцелуями его руки и заплакала.
— О аллах, прими мою благодарность!
Кудрет понял, что Кемаль по своему обыкновению сделал из блохи верблюда, и не стал спрашивать у Нефисе, почему она плачет.
Женщина долго всхлипывала, потом с тревогой оглянулась. К счастью, зятя и след простыл.
— Значит, во сне ты побывал в мечети Аль-Азхар?
— Да, — не моргнув глазом, соврал Кудрет, догадываясь о причине такого вопроса.
— Там все зеленое, да?
— Все зеленое, даже бахрома у покрывал.
— Зеленое — это к скорому исполнению желаний, можешь мне поверить. Но на всякий случай я схожу к Зарифе-хафиз, пусть растолкует твой сон…
— Ты права. Это к исполнению желаний. И раз всевышний ниспослал свою благодать на меня и, кто знает, может, на многих других, значит, настал долгожданный час. Послушай же, что я тебе скажу…
Женщина взяла в свои руки руку Кудрета и принялась нежно гладить ее.
— Приказывай, мой султан!
— Ходжу-эфенди, который ночью во сне отвел меня в мечеть Аль-Азхар, я беру к себе в камеру. Но бедняга облачен в жалкие лохмотья, от него дурно пахнет — да не разгневается на меня аллах! Так что сегодня же купи ему белье: две пары кальсон, майку, две сорочки, носки и две пижамы. К вечеру все это принеси или передай с кем-нибудь. Тогда можно будет сразу же отправить его в баню. Только что он вместе со мной завтракал. Посмотрела бы ты, как он уплетал, глазам бы своим не поверила. Ну и обжора!
— Кудрет!
— Что, душечка?
— Не подобает так говорить о посланце всевышнего, если даже это и правда.
— Знаю, что не подобает, но ведь здесь никого нет, кроме нас с тобой.
— А всевидящее око?
— Ты абсолютно права, — спохватился Кудрет. — Я не должен был так непочтительно отзываться о ходже.
Нефисе обещала немедленно прислать все необходимое для ходжи с посыльным адвоката, который был одновременно и председателем вилайетского комитета партии. Потом спросила, когда же наконец Кудрет сможет отлучаться на ночь из тюрьмы.
Кудрет моментально сообразил, что надо ответить, и сказал:
— В принципе это дело решенное.
— И все-таки — когда же?
— Видишь ли, эти анкарские чиновники только что уехали. Посмотрим, что будет дальше. Пусть все успокоится, уладится. Впрочем…
— Впрочем?
— Сомнительно, чтобы уладилось.
— В чем дело?
— В том, что все обернулось теперь против начальника тюрьмы. Ты ведь знаешь, что до недавнего времени на тюремном дворе резали скот, торговали мясом. Торговля наркотиками и ножами не была секретом даже для глухого султана.