Московский лабиринт
Шрифт:
Первый выстрел раздался всего метров через двадцать. Пуля просвистела над головой и выбила впереди фонтанчик пыли. Вторая – брызнула кирпичной крошкой почти у меня под ногами.
Стреляли откуда-то сзади и явно с верхнего этажа. На открытом пространстве мы отличные мишени. Я мчалась огромными прыжками… Хоть какое-нибудь укрытие!
Канава! Неглубокая канава, наполовину заполненная водой.
– Падаем туда, – крикнула я, выкладываясь в последнем рывке.
И таки добежала, плюхнулась
Катя и Мак не добежали. Мак, для которого вокруг была кромешная тьма, зацепился ногой за арматурину и упал, увлекая за собой девочку.
Подняться им уже не дали. Несколько пуль заставили их вжаться в землю.
Я выстрелила по вспышкам. Пыльные фонтанчики немедленно расцвели по краю канавы. Я дёрнулась к мутной поверхности воды.
– Катя! Попробуй ползти!
Словно в ответ опять грохнул выстрел.
– У-уй, – простонала сквозь зубы рыжая. И добавила несколько выражений из тех, которыми так восхищался мёртвый уголовник.
– Тебя задели?
– Поцарапали… Не дают с места двинуться. Козлы!
Они выбрали отличную позицию. Мы – как на ладони. Но мы нужны живыми. Нас будут держать, пока не явится подмога.
Сколько их? Уточним…
Едва попыталась поднять голову, свистнуло возле самого уха. Инстинктивно чуть не нырнула в грязную воду. Хотя водой это можно назвать только с большой натяжкой… Ах, гад! Карабин или винтовка явно снайперские, с ночным прицелом. Но стреляли из того же окна, что и раньше! Да ведь он один!
Есть шанс. Если только второй где-нибудь рядом не отдыхает с аналогичной «железкой».
– Катя, Мак, оставайтесь на месте, а то он вас искалечит. Попробую обойти урода.
Я осторожно перевернулась на спину и расстегнула куртку. В американском полевом «камуфляже» предусмотрен объёмистый герметичный карман. Наверное, чтобы доллары не размокали. Я сунула туда ГШ. Несмотря на неприхотливость пистолета, полоскать его в грязи не стоит.
Сделала глубокий вдох и нырнула в мутную, холодную жижу.
Нырнула – это сильно сказано. Чтобы погрузиться целиком, здесь слишком мелко. Я ползла по канаве, распластавшись по её дну, пока хватило воздуха. Потом чуть приподнялась над поверхностью и вдохнула носом. Запахи – ещё те…
После такого – душа из «Кремлёвской» будет мало. После такого – надо часа три отмокать в медицинском спирте…
Канава шла под углом, тянулась к тому самому кварталу, из которого мы выбежали. Пришлось сделать ещё несколько вдохов, каждый раз ожидая выстрела.
К счастью, у снайперского прицела не такое широкое поле зрения. Хотя днём бы меня это не спасло.
Тяжелее всего были последние метры. Жижа превратилась в густую грязь. Мой вонючий «окопчик», сильно мелея, переходил в обширную полувысохшую лужу. Не рискуя поднимать голову, я преодолела эти метры в погружённом состоянии.
Трудно что-то разглядеть сквозь заляпанные «ночники», но я знала, что до ближайшего здания ещё несколько шагов. И я пролетела это расстояние, едва касаясь земли. Вжалась в бетонную стену и, переводя дух, извлекла пистолет. Выстрелов не было. Если снайпер и услышал что-то, увидеть он явно не успел.
Холодная грязь стекала по лицу и шее. А мне почему-то было жарко.
Вытерла изнанкой куртки «ночные глаза» и нырнула в ближайшее окно. Проскочила несколько комнат и оказалась напротив того самого дома. Наблюдала с полминуты. Вроде тихо…
Выпрыгнула наружу, промчалась через маленький дворик, отделявший меня от входа в подъезд. Пытаясь ступать по-кошачьи, что было нелегко в кроссовках сорок второго размера, поднялась по лестнице. Единственная уцелевшая на площадке дверь была железная. С вырезанным автогеном замком.
Только мне не туда.
Я вошла, пересекла одну комнату, вторую…
Стекло предательски хрустнуло под ногой. Он обернулся и выстрелил. Из дверного косяка полетели щепки…
Не слишком это удобно: целиться через снайперский прицел, когда до мишени – четыре шага. А «ночников» он одеть не успел.
Я не промахнулась. Трудно промахнуться с такого расстояния.
Подошла к телу и ногой отшвырнула в сторону снайперский карабин. Серьёзная «машинка». Калибр не меньше 12 миллиметров. При попадании в голову мозги разлетаются, словно фейерверк. Оружие спецов-«киллеров», а не бандюков.
Я всмотрелась в застывшее лицо трупа. Тридцатилетний мужик со шрамом на челюсти. Я его запомнила, когда он драпал из подвала.
А остальные? Неужели действительно один?
Обыскала тело. Нашла хороший, бритвенно острый нож и маленькую плоскую коробочку – радиостанцию. Включила приём.
О, чёрт!!!
«Коробочка» была настроена на полицейскую волну.
А потом за окном я услышала гул. Далёкий, но с каждой секундой нарастающий характерный гул, сквозь который уже прорезывался рокот моторов. Совсем негромкий. Меньше, чем от маломощных китайских мотоциклов.
– Катя, Мак! – заорала я вниз. – Бегом сюда!
Они бросились к дому. И едва рыжая, запрыгнув внутрь, помогла перебраться через подоконник Маку, из-за крыш по ту сторону пустыря вынырнул «летающий шпион» – вертолётный робот наблюдения.
Он показался крохотной стрекозой. Но уже спустя секунду он вырос, промелькнул в небе и повис где-то вверху, над кварталом. Маленькая зоркая тварь, регистрирующая каждое движение, звук или повышенный, по сравнению с фоном, уровень тепла. Сам по себе он не слишком опасен: всё вооружение – пулемёт. Но я уже знаю, что «шпион» не один. Роботы летают почти беззвучно. Следом приближался кто-то более тяжёлый.