Московский полет
Шрифт:
Гальперина оказалась маленькой толстой жабой с холодными глазами. А ее кабинет на Бэкон-стрит – крохотной, как тюремная камера, щелью в доме, на котором висела вывеска «Office space available». В этой свежевыбеленной бетонной щели помещались только письменный стол и два стула – точно как в кабинете какого-нибудь провинциального советского следователя 30-х годов, только без портрета Сталина или Дзержинского на стене.
Сидя на стуле, на высокой добавочной подушечке, и упершись в стол толстыми дряблыми локтями, Гальперина молча рассматривала каждого посетителя неподвижным взглядом, словно очередную муху, которую предстояло заглотить.
«Господи, – подумал
Но почему – ей? Ведь она даже не мой читатель, она не прочла ни одной моей книги – врачам, как и адвокатам, некогда читать книги: каждый час, который они не спят, приносит им сто пятьдесят долларов.
Но я преодолел в себе синдром жертвы и сказал:
– Я хочу сохранить свою семью. Поэтому сначала я расскажу вам о претензиях моей жены ко мне. Чтобы вы знали обе стороны медали. Моя жена считает, что я псих и алкоголик. Что я не уделяю ей внимания, не развлекаю ее и не помогаю ей состояться как творческой личности. В России она была известной актрисой, но в Америке нет русских театров, а она не хочет менять профессию. А когда я говорю, что для ее же спасения ей нужно хоть где-то работать, она отвечает: но ты же не стал страховым агентом. Так как же спасти семью?! Если вы скажете, что я шизофреник, я готов пройти любой курс лечения, потому что я не могу уйти от дочки, которую назвал в честь своей матери!
И я еще долго рассказывал ей про свою семейную жизнь и про то, как вчера с разбегу стукнулся головой о стену. А нормальному человеку, как я понимаю, такое делать несвойственно.
– Это верно, – сказала Гальперина. – Но вы не шизофреник. Просто ваша жена ревнует вас к вашим успехам. Там, в России, она была известной актрисой, а здесь? Но никто из нас не умеет винить себя в поражении, мы всегда считаем себя чьими-то жертвами. Она у вас – жертва эмиграции, а вы – ее жертва, потому что больше ей не на ком отыграться. Пришлите ее ко мне, я поговорю с ней.
Но Лиза к ней, конечно, не поехала. Это было ниже ее достоинства.
Семейное счастье, которое я хотел купить за сто пятьдесят долларов, не состоялось.
Теперь в хвосте советского самолета «Ил-52» американская журналистка Дайана Тростер разлила по бумажным стаканчикам бренди из тонкой металлической фляжки Роберта Макгроу и сказала мне:
– Теперь отвечаю на ваш вопрос. Я замужем шестнадцать лет. И скажу вам откровенно: я понятия не имею, что такое семейное счастье и есть ли оно вообще. Но я знаю одну притчу. Жили-были два дикобраза – он и она. Они полюбили друг друга и летом сыграли свадьбу. Но пришла зима, все накрыло снегом, подули морозные ветры. И они решили согреть друг друга собственным телом. Но чем больше они прижимались друг к другу, тем сильней и глубже они ранили друг друга своими иголками. Так вот, говорят, что семейное счастье зависит от того, насколько правильно муж и жена выбирают дистанцию между собой. Хочешь еще бренди?
25
«УХОДЯ ИЗ КВАРТИРЫ, ВЫКЛЮЧАЙТЕ ЭЛЕКТРОПРИБОРЫ ИЗ ЭЛЕКТРОСЕТИ» – гигантские буквы этого транспаранта открывали панораму Ленинграда при въезде в город со стороны аэропорта.
Сидя в автобусе, я переводил соседям вывески ленинградских магазинов и плакаты «КПСС – партия мира!» и «Перестройка и гласность – путь к социализму!». Стометровый транспарант «ВЫКЛЮЧАЙТЕ ЭЛЕКТРОПРИБОРЫ» американцы не поняли, пришлось
– Знаете, Вадим, мы с мужем хотим просить вашей помощи. Посмотрите эту брошюру. Это о нашем колледже. Видите, здесь написано, что наш колледж – самый старый в США. Он основан британским королем Вильямом и королевой Марией, и вот, вы видите, у нас есть две копии их королевского указа от 1693 года об открытии нашего колледжа. То есть совершенно ясно, что наш колледж – первый в Америке. Но пока мы не найдем оригинал королевского указа, мы не можем официально именоваться «Первым американским колледжем», вы понимаете?
Вертя в руках брошюру, я кивнул, хотя совершенно не понимал, какое это имеет ко мне отношение.
– Well, – продолжала маленькая Огилви, проводив взглядом темную махину Исаакиевского собора и разбегающиеся от него ленинградские улицы. – Этот город похож на Амстердам. Вы были в Амстердаме?
– Да, – ответил я и вернул ей брошюру.
– Подождите, – сказала она. – Единственная причина, почему мы с мужем приехали в Россию, – это найти оригинал указа британского короля.
– В России? – изумился я.
– Да. Видите ли, мистер Плоткин, в 1861–1865 годах у нас в Америке была гражданская война. И все студенты и учителя нашего колледжа ушли воевать. А единственный русский студент по фамилии Коржавин решил спасти оригинал королевского указа и увез его в Санкт-Петербург, в царский архив. И вот уже два года мы ведем переписку с мистером Тарасовым, директором Центрального архива в Москве, и просим его найти этот документ. А в субботу, знаете, мы даже были у него в офисе. Он сказал нам, что в Москве нет царского архива, что он в Ленинграде. Потому что, вы же знаете, раньше этот город был русской столицей и все русские цари и великие князья жили здесь. И мистер Тарасов звонил в Ленинград, начальнице архива, и завтра в десять часов утра у нас с ней встреча. Не можете ли вы поехать с нами на эту встречу? Это очень важно!
И она просительно тронула меня за руку.
Я оторопело посмотрел на старого профессора и профессоршу. Они потратили шесть тысяч долларов на эту поездку, чтобы найти листок бумаги семнадцатого века, и где – в СССР! В стране, где бастуют шахты и железные дороги, где рэкетиры терроризируют население и убивают журналистов, где парламент раскололся на десяток фракций, где целые республики митингуют по нескольку суток, требуя мяса и отставки правительства, и где войска входят в города на танках, – именно в эти дни два тихих, маленьких, старых американских профессора приехали сюда и нанесли визит – кому бы вы думали? Начальнику Центрального государственного архива мистеру Тарасову! Тому самому Тарасову, который вот уже три года из последних сил отбивается от атак всех московских газет и журналов, требующих от него допустить их к архивам Ленина, Сталина, Троцкого, Бухарина, КГБ, МВД, ГУЛАГа и Советской Армии, чтобы наконец сообщить народу правду о преступлениях КПСС, о массовом расстреле польских офицеров в Катыни, о пакте Риббентропа – Молотова, о миллионах жертв коммунистического террора в прошлом и о покушениях на папу римского, Амина и Георгия Маркова в последние годы. Именно к этому человеку, которого издыхающая компартия поставила на охрану всех своих ужасных секретов, приехали мистер и миссис Огилви!