Московское золото или нежная попа комсомолки
Шрифт:
В одном из полетов на дальнюю точку в район Керчи, Лёха совершенно случайно обнаружил в местной халупе черный аккордеон Hohner в очень приличном состоянии, доставшийся хозяину видно еще при бегстве белой армии из Крыма в двадцатом году. Играть на нем никто не умел, но трофей под вязанной салфеточкой торжественно хранился рядом с резным буфетом в красном углу.
На утро Лёха загрузил семейную реликвия в шикарном кожаном чехле в заднюю кабину своего самолёта. Местный абориген стал богаче на изрядное количество тугриков, а Лёха стал единоличным обладателем шикарного музыкального
Приятным воспоминанием, вдруг выплывшим откуда то из глубин сознания стало понимание, что местный Лёха оказывается имел хороший, если не абсолютный слух и выучив четыре аккорда на аккордеоне, периодически подрабатывал, играя около вокзала ограниченный репертуар песен. Судя по воспоминаниям Лёхи, заработать на булку с маслом удавалось редко, но какой то продуктовый прибавок среди вечно голодного детства получался. Сам репертуар почему то не торопился появляться из глубин сознания, но Лёха был уверен, что достаточно взять в руки инструмент, как оно польется.
И оно полилось…
*****
В конце апреля Лёха умудрился опять встрять в идиотскую ситуацию, когда его вызвали в штаб полка по подозрению в пении «неподобающих» песен. Стоя перед командиром на вытяжку и делая максимально тупое лицо, он старательно делал вид, что он это не он.
— Товарищ командир, песен про всякую фигню не играл! — Лёха стоял на вытяжку в штабе полка и делал максимально тупое лицо – пел только за все хорошее.
«Всё таки, какая же сука меня заложила!» – уже десять минут соображал Лёха.
— Вот, вот! И комиссар подтверждает, что пел за все хорошее, против всей фигни! – радостно оскалился командир полка.
— Дежурный! Ну как сгоняй кого-нибудь в красный уголок, там Хренов свой аккордеон вчера оставил, тащите ка его сюда! – отдал распоряжение командир полка Геннадий Васильевич.
Минут через пять - семь, появился аккордеон и комполка, сверкая золотыми коронками и улыбаясь, во все оставшиеся зубы сказал:
— Ну ка друг мой ситный, сыграй, нам, что ты там пел!
Лехе ничего не оставалось делать, как усесться поудобнее на табуретку, устроить аккордеон на коленях, растянуть лады и … тут ему в мозг пришла шальная мысль.. а не пошли бы вы все лесом…
И Лёха выдал из репертуара незабвенного Шнура:
— Мы за всё хорошее, против всей ху@ни! По полям не скошенным, чтобы шли ступни!
— Чтобы всегда еб@ошила правда, а не ложь! Мы за всё хорошее, нас не нае@шь!
Аккордеон, конечно, не оркестр с электрогитарами, но Лёха вдохновенно выжал из него всё, что смог. Командир полка Геннадий Васильевич на пару с комиссаром Владимиром Александровичем замерли, явно не ожидая такого перформанса. На некоторое время они просто выпали из реальности. Комиссар прокашлялся:
— Мысль, конечно, правильная... так сказать, по-пролетарски прямая. Чтобы правда всегда... — он замялся.
— Еб@шила! — радостно подсказал Лёха.
— Ну да, торжествовала! — покачал головой комиссар, сам удивляясь, как это вырвалось.
*****
С тех пор, в свободные вечера, Лёха часто вытаскивал своё музыкальное приобретение — аккордеон — на дальний конец аэродромного поля. Он старался держаться
Один из таких вечеров, тот самый, когда Лёху накрыла беспросветная ностальгия, после разговора с Максом о беременности Настеньки, стал особенно памятным. Кто то налил артисту и приняв на грудь прилично граммов жуткого местного самогона, Лёха вдруг запел. Сначала осторожно, полушёпотом, а после второго стакана в полный голос, так что не мог разговаривать на утро:
— Мы за всё хорошее! Нас не на@бёшь! — орал он уже в полный голос репертуар Шнура.
Никто, казалось, не мог застучать, все были свои, но как—то эти слова долетели до комиссара.
*****
Командир полка решил проблему просто и с привычным юмором.
Петь слова Лёхе просто запретили. Любые. Играть что хочешь, это пожалуйста. А слова петь нельзя! Не можно, как уточнил командир полка.
— А то Хренов как откроет рот и выдаст очередное, что мы тут все толпой сначала обосремся, а потом и присядем! – командир полка был лаконичен.
— И в оркестр не наливать! Как увидите Хренов принял, сразу отбираем инструмент! – перестраховался комиссар. Контролировать Лёху должен был лично комиссар, чтобы никаких сюрпризов больше не было.
— Не было печали, купила баба порося! — вздыхал Лёха, получив «приказ».
Лёха нашел специалиста в Севастопольской консерватории и стал брать уроки игры на аккордеоне. Часто в свой выходной его можно было увидеть стоящего на дороге с аккордеоном и ловящего попутку. Оказалась настоящая музыка сильно отличалась от тех самых трех аккордов, с которых все началось.
С тех пор он стал завсегдатаем танцев, периодически устраиваемых на аэродроме. Лёха выучил с десяток популярных в том времени мелодий, и с удовольствием их играл. И как ни странно, это стало приносить ему большое удовольствие.
Середина июля 1936. КП аэродрома Кача.
Спонтанное заседание полковых начальников продолжалось.
— А вот есть товарищ Хренов,– радостно вспомнил комиссар, — тот еще «подарочек». Что если мы его отправим? – с улыбочкой предложил комиссар.
Командир задумался, а потом усмехнулся. Надо сказать, идея комиссара ему очень понравилась.
Летал Лёха хорошо, на «керосинке», так из «засранца» с Лёхиной подачи переименовался У-2, так и вообще отлично.
Командир вспомнил, как месяц назад Хренов вдруг подал документы на третий класс и заявление в профилакторий. Командование осталось удивлено, даже скорее шокировано, когда узнало реальные часы Лёхиного налета за эти месяцы.