Московское золото или нежная попа комсомолки
Шрифт:
– Лёшенька, спасибо тебе за всё. Ты извини конечно, я была такая нервная, что мне тебя очень сильно захотелось… Вот и получилось, что мы переспали под влиянием эмоций. Нет, мне было хорошо с тобой, но ты понимаешь, больше между нами ничего не будет!
Лёха посмотрел на такую взъерошенную красоту и выдал:
– Да что ты волнуешься! Давай пошли ещё искупаемся и ещё раз тебя спасём!- совершенно не задумываясь выдал он ей.
Юля замерла с приоткрытым ртом посредине фразы в изумлении глядя на совершенно не серьезного Лёху. Потом на ее лице появился хитрый взгляд и ловкие руки начали медленно
К домику Лёха ее проводил уже почти под утро.
Нежные руки обвили его шею, а распухшие от поцелуем губы прошептали в ухо: «Спасибо тебе за всё, мой хороший. Пока!» - и их обладательница исчезла в домике.
«Ох уж эти женщины, вот и понимай это как хочешь», - размышлял по пути к себе Лёха.
Завтрак он безнадёжно проспал.
Середина мая 1936. КП аэродрома Кача.
Хренов, был совсем не образцовым бойцом. Зато способность выкручиваться из самых сложных ситуаций делала Хренова идеальным кандидатом для этой миссии.
– Да, ты прав, Хренов подойдет, – согласился командир, – давай, готовь на него документы. Личное дело поправь, пару его благодарностей подшей. Ту, что от погранцов и вторую за пилотаж, а то мы их задвинули в стол. Хотя за пилотаж ему надо было выговор влепить. Выговора мы ему вписывали? Ну вот изыми их и нашу собственную благодарность ему объяви, хоть вон за колхоз. Налёта у него хоть в банки закручивай, ты не указывай на чем он его получил, а просто общим числом, - командир радостно заржал, представляя как кому то попадется такой подарочек, - Да, и скажи в штаб, пусть классость оформят официально нашему «добровольцу».
Комиссар кивнул и направился к дверям.
Конец июля 1936. КП аэродрома Кача
Когда Лёха услышал новости, его лицо вытянулось. Командование полка чуть ли не хором объявило, какую великую честь ему оказывают, положительно рассмотрев его рапорт о добровольном участии в братской помощи испанской компартии.
— Какой рапорт? – проблеял Лёха.
—О добровольной помощи братскому испанскому народу в их справедливой борьбе против фашистов! – радостно оскалился комиссар.
Комиссар так счастливо ему улыбался, что спорить не имело смысла.
«Фашизм? Да щас мы его забьем ссаными тряпками!» — решил Лёха, — тем более, что впереди маячил тридцать седьмой год, а с моими приколами, вот легко может все кончится расстрельной стенкой…
Вызванный на беседу к политруку, Лёха сидел на солнце около здания штаба и «ожидал своей очереди», - как мысленно пошутил Лёха, - «правда в отличии от Танечки, такое вряд ли мне понравится».
Пропустив на выходе раскрасневшуюся и видно уже как следует политически подкованную Танечку, Лёха вошёл в кабинет политического просветителя. В итоге прослушав в итоге коротенькую лекцию минут на сорок о моральном облике добровольного "помогателя" испанской революции, Лёха отправился собирать свои не многочисленные пожитки. Завтра утром были шансы поймать попутный рейс в Москву.
В заключении беседы комиссар хлопнул его по плечу:
– Не волнуйся, товарищ Хренов! Партия сказала надо, комсомол ответил есть! На поля! На стройки! Мы тебя премировали фотографией у красного знамени полка!!!
Глава 12. Мексиканы Хуян Херров и Гоша Кузмаччо
Лёха
Сопровождающий их лейтенант попросил подождать несколько минут на перроне.
Вещей у Лёхи было не много и обшарпанный фанерный чемодан, как и шикарный кожаный чехол с аккордеоном, интереса у проверяющих не вызывал. А зря! Внутри музыки притаился лехин родной Браунинг с клеймом «О.К.Ж» и цифрами 2303 на затвор и четыре обоймы…
Уезжая из Качи он договорился и из десятка списанных Браунингов 1903 года собрал вполне приличный ствол, сменяв его на несколько ништяков.
Его младший брат был спрятан за второй обшивкой фанерного чемодана. Как оказалось рейхсмарки надо было отрабатывать и их выделили на покупку карманного пистолета, который Лёха должен был передать в Париже. Но хитро выделанный Хмыренышь сунул Лёхе потёртый маленький Browning Baby вместе с распоряжением для пограничников пропустить.
— Наверное обыскивает купе или наоборот, неуставняк какой прячет, — ляпнул вслух Лёха, чем заставил подпрыгнуть Кузьмича, — да не ссы ты, товарищ потомственный вредитель, никто нас не слышит, — подколол Кузьмича наш герой.
15 июня 1936. Отдел Х-З разведывательного управления НКО, город Москва
— А все лимиты на валюты на этот месяц выбраны. Оставляйте вашу заявку и ждите, мы вас вызовем. Отправка сейчас невозможна! Скорее всего поедете на пароходе месяца через три, тогда вам и валюта ни к чему, там получите, — плюгавый лейтенант из разведывательного управления НКО раздраженно смотрел на Лёху, как на надоедливое насекомое – я вам уже два раза всё объяснил!
Столкнувшись с совершенно беспардонной советской бюрократией, Лёха в первый момент даже растерялся. Ему казалось, уж что что, а система в сталинском СССР должна работать как часы и такие хамоватые столоначальники по началу вызывали у него оторопь.
— Ой как хорошо! Тогда вот вам наше предписание, распишитесь вот здесь на копии, пожалуйста,– звание, фамилия, число, месяц,— Лёха включил все свои знания борьбы с бюрократией из будущего:
— Я вот вам тараньки специально захватил, нашей, крымской, свеженькой, к пиву бесподобно… А валюту эту вообще бы не видеть, как потом отчитываться за нее! – Лёха буквально водил рукой плюгавого Хмырёныша.
По кабинету поплыл вкуснейший запах сушеной рыбки.
Получив подпись, Лёха быстро дописал, что лимиты на месяц выбраны и отправка невозможна.
— И вот тут бы еще, — он еще раз подвинул свой он листок.
На лице плюгавого читались сомнения – стоила ли эта таранька таких рисков.
— Товарищ лейтенант!—Лёха сделал плаксивое выражение лица.
— Александр Леонидович… — снизошёл ко всякой деревенщине плюгавый.
— Прекрасно вас понимаю, — Лёха прижал руки к сердцу и выдавил самую искреннею улыбку, — но у нас же управление ВМС РККА молодое, только реформировалось, людей совсем нет, все на контроле у … — тут Лёха многозначительно ткнул пальцем в потолок.