Москва, Адонай!
Шрифт:
Квадратные столики тесно сгрудились вдоль стенки, плотно облепленные подвыпившими гостями. Бордовые кирпичные стены грубой отделки – шершавые и рыхлые, приглушенный свет, хмельные лица, звон тонкого стекла – ломкая, надтреснутая перебранка стаканов и бокалов. На сцене играли музыканты.
Бармен достал соль и начал резать лайм. Режиссер выставил руку вперед и замотал головой:
– Абик, не нужно, томатный сок смешай просто с апельсиновым и добавь тобаско. Я сегодня только выдержанную буду пить.
Михаил приложился
Тут кто-то хлопнул режиссера по плечу. Оглянулся. Наткнулся взглядом на лицо дочери:
– Полина, откуда?!
Дочка сняла черную приталенную куртку с серебристыми молниями и острыми плечами. Бросила ее на соседний барный стул. Положила бирюзовую сумочку из кожи питона на стойку и села рядом с отцом. Внимательно заглянула в глаза.
– Тебя нетрудно найти, ты либо в театре, либо здесь. Вариантов немного, можно и не трезвонить, – чуть наклонилась к зеркалу барной витрины, потрепала пальцами свои коротко стриженные русые волосы, немного взлохматила. – Привет, Абик, будь добр, вина белого. Шардоне любое. Сухое со льдом.
Михаил смотрел на дочь в профиль. Со сдержанным умилением и теплом разглядывал аккуратный нос и ушную раковину, похожую на зародыш. В нежно-розовую мочку уха впилась большая сережка – толстое золотое кольцо с японскими иероглифами.
– Дай отгадаю, ты за деньгами? – Дивиль залпом проглотил оставшуюся текилу и запил острой сангритой.
Дочь нахмурилась и осуждающе посмотрела на отца:
– Ну почему сразу за деньгами? Что я так просто не могу прийти пообщаться? Делаешь из меня меркантиль какую-то… Прямо не дочь, а чудовище.
– Не собирай, я такого не говорил. Ну, так сколько нужно опять?
Полина раздражительно качнула головой:
– Да тысяч десять дай, а то на мели совсем, пока зп не начислили.
Дивиль залез в кошелек и достал пять тысяч:
– Возьми, больше нет, я тоже не резиновый. Остальное мать добьет… – раздраженно покосился на бирюзовую сумочку дочери, – в следующий раз будешь думать, прежде чем свои питоновые штуки покупать… страшно подумать, сколько эта дрянь стоит…
– Ой, пап, давай только не будем об этом…
Дочь взяла деньги и убрала в сумку.
– Скажи лучше, что с личной у тебя, Поля? Как там твой Бельмондо карманный? Здравствует, артишонок?
Дочь скривила лицо и усмехнулась:
– Не спрашивай. Разбежались. Даже вспоминать не хочу, куда вообще смотрела?
Режиссер оскалился:
– В этот раз ты хотя бы полгода протянула… Рад, что ушла от этого клоуна. С трудом себя
Полина засмеялась и отпила из бокала:
– Нет, но вполне допускаю, что такая форма досуга для него возможна, – посмотрела на отца с теплой насмешливостью. – Просто как дура на тело его повелась… Ну один раз прикольно, да, не спорю, но на один раз можно и мальчика по вызову снять – они еще четче… а жить с этим фитнес-манекеном… нет уж. Терпеть только эту пыльцу его нарциссную…
Отец нахмурился:
– Ты пробовала, что ли?
Дочка вопросительно уставилась на отца, не поняв, о чем он спрашивает.
– Ну, мальчика по вызову снимала?
Полина засмеялась и отвела глаза в сторону Абика. Убедившись, что бармен ничего не услышал, снова повернулась к отцу:
– Я просто пример привела, нет, конечно, не снимала.
Врет, по глазам вижу, пробовала. И взгляд отвела… Вчера еще манную кашу с розовых колготок…
– Я с Димой сейчас вообще встречаюсь.
Дивиль усмехнулся:
– Быстро ты… Так ты же не любишь его? Он давно к тебе клеился, помнится.
Полина поджала губы, постучала длинными ногтями по бокалу.
– Ну и что, он хороший все равно…
Как же мы катастрофически глупы… живем всю жизнь понарошку, пичкаем себя всяким говном – потом, мол, наверстаем… типа бессмертные. «Хороший» – словечко-то какое дегенератское.
Догадавшись о мыслях отца по хорошо знакомой морщине на лбу, похожей на солженицынский шрам, Полина возмутилась:
– Ой, пап… Нашла бы настоящего, сразу бы родила ему…
Михаил сделал небольшой глоток:
– Мы находим в окружающих только самих себя. Если у тебя в отношениях все сплошь уроды, нужно хорошенько задуматься. Разберись уже в себе давай.
С раздражением покосилась на отца:
– А ты нашел, философ? Или только рассуждать под текилку умеешь?
Михаил повел голову в сторону и сардонически скривился:
– Ты права, действительно не нашел… Абик, повтори.
Снова повернул голову к дочери:
– Знаешь, Поль… В молодости я любил твою маму по-настоящему и не мог бы сказать тогда, когда был с ней, что она просто «хорошая» или «нормальная», потому что был без ума от нее… не мыслил никого на ее месте рядом с собой – то, что сейчас мы разошлись по углам – уже другой момент – иная плоскость жизни, так скажем… и вообще это все детали. Важно другое: в прошлом я был со своим человеком, и мы наполняли друг друга… многое вместе преодолели. Главное только это. Тогда я действительно нашел родного человека, просто потом мы оба изменились.