Москва и ее Сестры
Шрифт:
Потом она обращается к нему:
– Вань, это мои товарищи Валентина и Ягеллона.
Он здоровается с нами, мою руку слегка задерживает в своей.
Кто посылает видения? Зачем эта мука? Я и так захлебнусь болью через несколько мгновений, когда войду в Тень.
Соревнования заканчиваются, Иван сажает нас в машину. Случайно или нет, но его попутчики уезжают с друзьями. На обратном пути наши глаза то и дело встречаются в зеркале. Девчонки болтают без перерыва. Лена сидит спереди. Она говорит, что ее мама нас ждет на чай с пирогом.
–
Потом она поворачивается к нам:
– Иван. Мой двоюродный брат. Девчонки, я вам рассказывала о нем.
Что-то шевелится в недрах памяти. Ладно, выполню наказ бабули не возвращаться рано домой. Молчу, боюсь сказать лишнее.
Сердце сладко заходится. Чувствую себя совсем молоденькой. Подружки что-то весело щебечут. Потом Валя толкает меня локтем:
– Геля, да отвечай же!
– Я прослушала. Повтори, пожалуйста.
Валя смеется. Иван говорит:
– Я спросил, откуда такое экзотическое имя. Акцента нет, значит, росли здесь.
Как ему рассказать, что имя для меня – такая же условность, как возраст или национальность. Ладно, повторю семейную легенду.
– У меня прабабушка полька.
Потом зачем-то добавляю:
– А прадед немец. Его предки здесь с петровских времен живут.
Старший лейтенант с интересом бросает взгляд в зеркало.
– Вы так хорошо знаете историю семьи?
– Моя бабушка на этом настаивает. Говорит, чтобы не заблудиться в мире.
Ленка живет недалеко от нас, в Малом Каретном. Поднимаемся на третий этаж. Чай затягивается до вечера. Приходят соседи и друзья. Поем под гитару и смеемся допоздна. Кто-то приносит патефон, и спонтанные посиделки превращаются в танцы.
За полночь Иван провожает меня до дверей дома. Идти недалеко, но мы петляем по окрестным переулкам и говорим обо всем на свете. Мне кажется, что это не я, а он старше, будто не было всех лет моей жизни. Ощущение, что я девчонка, как в… В каком же году это было?
– Геля, пора!
Твой голос вырывает меня из воспоминаний. Я все-таки пришла в Тень. Я тебя не вижу, но ты рядом.
– Геля, спеши!
Внутри разгорается огонь. Мальчику нужна помощь, он зовет. Мне предстоит его найти в дикой чаще.
Призыв уводит вглубь леса. Здесь все зыбко и серо. Это край вечных сумерек: нет дня и ночи, нет солнца и луны. Звуки зарождаются и гаснут. Музыка здесь не живет.
Как сюда попали мои живые предки – загадка. Говорят, это изнанка мира. Мы называем ее просто Тенью. Здесь рождаются и растут наши дочери. В этом месте мы исправляем то, что нарушено в настоящем мире. Тут может пройти тысяча лет, а в человеческом пролетает один миг. И наоборот.
Мое тело изменяется, когда я шагаю в Тень. Я становлюсь выше, черты лица – тверже. Говорят, я похожа на богиню из белого и черного мрамора. Камень живой: если полоснуть по нему ножом, прольется кровь. И в ней – красной божественной жидкости – смысл моего целительства. Чужую вытекающую
У меня нет имени: этих звуков слишком много, чтобы принимать всерьез. Как нет имен у моих сестер. Я часть этой земли.
– Геля!
Ты зовешь меня из глубины леса. Мне пора. Ноги ранят колючки. Чтобы добраться, мне нужно заплатить Тени. Цена всегда одна – моя кровь или чужая жизнь.
Тропинка едва видна. Над ней кое-где вспыхивают светлячки как знаки. Тень меня подбадривает: все верно, ты идешь в правильном направлении. В этот раз веток и камней на дороге больше, чем обычно.
Мой путь проходит по прошлым неудачам. В прямом смысле слова. Я возвращаю не всех. Даже если Совет приказывает, моих сил хватает не всегда. Вон там, под темной елью, лежит смелая девушка. Она спасает маленького брата ценой своей жизни. Я не успеваю ей помочь. За следующим поворотом под кустом красного орешника – еще одна моя ошибка. Ему так и не исполнится двадцать. Под соседней осиной – еще неспасенный. Здесь под каждым кустом и деревом лежат мои неудачи. Тень напоминает о них впивающимися в ноги острыми шипами и отдельной платой за спасенных.
Когда я дойду до Мальчика, на стопах не останется живого места, и с благодарностью Тень примет мою кровь в обмен на жизнь. Если успею дойти. Ускоряюсь.
Сегодня Тень сопротивляется как никогда раньше. Острые камни появляются ниоткуда, когда нога на них уже наступает. В этой части леса я впервые. Здесь густо растет дикая ежевика, терн и шиповник. Они плотно сплетаются над тропой. Чтобы не пораниться, я пригибаюсь. Я иду медленно, и зов Метки пожаром разгорается внутри.
– Геля, сюда!
Кто-то отодвигает кусты, и я выхожу на небольшую поляну. Клянусь, раньше ее в Тени не было. На той стороне у старой березы лежит Мальчик. Вернее, то, что может быть им.
Я пробираюсь к поляне по скользким камням. Вокруг них то ли мелкая речка, то ли глубокая трясина. Лучше не рисковать. То и дело балансируя на одной ноге, медленно бреду к окутанной черными плетями фигуре. Потом становится легче, я выхожу на твердую почву. Еще с середины пути слышно, как мерзко чавкают лианы. Они увлеченно высасывают жизнь. Вокруг вьется темный дымок исчезающих сил человека.
– Геля, скорее!
Ты будто придаешь мне уверенность. В лицо дует холодный ветер. Он становится сильнее. На руках загораются маленькие голубоватые огоньки. Я почти дошла. Держись, Иван Николаевич Серов, Мальчик или кто ты там еще. Я уже рядом. Только взгляну, как дела у хирургов, и вернусь.
Выдох. Я сижу рядом с Мальчиком на табурете, привалилась к аппарату вентиляции легких. В кроксах мокро. Кровь проступает на носках. Это впервые. Обычно наши миры не пересекаются. Что происходит? Эй, Старшие, вы извести меня решили? Некогда, потом разберусь.