Москва и москвичи, претендующие на власть. Обыденная психология и социальная ориентация
Шрифт:
Касаясь этнической принадлежности каждой из трех субкультур – арбатской, кунцевской и пролетарской, – надо сразу сказать, что ни одна из них никогда не состояла из представителей только одной какой-либо нации, но определенные различия такого рода несомненно существовали. Во-первых, этнический состав представителей кунцевской субкультуры был более однородным, чем этнический состав лиц, относящихся к арбатской и пролетарской субкультурам.
Это было заметно даже по внешнему виду людей из Кунцево, принадлежащих, как правило, к славянскому типу. Ни для кого не является секретом, что в соответствии с проводившимся в течение ряда десятилетий партийным
В горбачевско-брежневские времена, исходя из принципа землячества и кумовства, на номенклатурные должности выдвигались жители славянского происхождения юго-запада СССР. Вот почему речь большого начальника обязательно отличалась фрикативным (мягким) «г» и всеми другими особенностями юго-западного диалекта. Если ты попал в те времена в номенклатурную обойму, изволь говорить именно таким образом, будь ты выходец из Петербурга, Калуги или Рязани. Впрочем, эта тема уже достаточно обыграна юмористами 80-х годов.
Поскольку люди с Арбата такой селекции не подвергались, они были гораздо более разнообразны по своему генотипу. Среди них были представители наиболее социально активных (по меркам, разумеется, бывшего СССР) этносов: русские, украинцы, евреи, татары, армяне, греки, грузины, латыши и пр. Речь не шла о каких-либо замкнутых национально-религиозных общинах. Социальные катаклизмы первых десятилетий советской власти жестоко перемешали представителей разных национальностей. Преобладали смешанные браки.
Это не исключало наличия отдельных групп, в которых концентрация лиц одной из перечисленных национальностей была больше, чем в среднем по всему слою представителей арбатской субкультуры. Но эти группы выглядели объединенными скорее не по национальному признаку, а по принципу дружеских связей, общих профессиональных или общественных интересов. Принадлежность к такой группе несомненно давала определенные преимущества с точки зрения адаптации в Москве, которая, как известно, не верит ничьим слезам. Советская власть, когда была сильна, сурово, хотя и безуспешно боролась с социальными группами такого типа, которые она не могла жестко контролировать. Поэтому сообщества представителей арбатской субкультуры часто прикрывались внешне какими-либо легальными, с точки зрения идеологии, вывесками типа обществ путешественников, знатоков искусства или литературы, автолюбителей.
Этнический состав представителей пролетарской субкультуры также был достаточно разнообразным. В Москву в поисках счастья ехали очень многие люди с разных концов СССР. Имеются в виду постоянные жители Москвы, приехавшие в течение нескольких десятилетий, а не те наводнившие в последние годы столицу жители Кавказа, Закавказья или Средней Азии, а теперь уже и всех республик бывшего СССР, временно («вахтовым методом») приезжающие в Москву.
Глава II
Внутриличностные психологические особенности представителей московских субкультур
Переходя к описанию психологии [4] представителей московских субкультур, следует отметить, что их психологические характеристики могут быть подразделены на те, которые обращены внутрь личности (внутриличностные), и те, которые обращены во внешний мир. Это деление во многом условно, так как от внутриличностных характеристик зависит поведение человека во внешней среде, а влияние окружающего мира глубоко сказывается, в свою очередь, на внутриличностных психологических свойствах человека. Тем не менее, такое разделение помогает понять
4
Речь пойдет об обыденном эмпирическом описании психологии человека, а не о результатах применения научных, строго объективизированных методик.
Но прежде чем говорить о психологических различиях, существующих между представителями московских субкультур, следует сказать о психологии россиянина вообще.
В последние десятилетия мы с прискорбием замечаем нарастающую деградацию рядового гражданина нашей страны.
Это проявляется в первую очередь в морально-этической сфере: пренебрежении обязанностями в семье и на производстве, утрате позитивных интересов и увлечений, безделье, пьянстве, вандализме, воровстве, склонности к другим криминальным поступкам. Параллельно со снижением морально-этических норм падали и экономические показатели функционирования государства. Неблагоприятные тенденции стали особенно отчетливо проявляться в конце 70-х – начале 80-х годов.
Советская верхушка вела по отношению к угрожающим признакам деградации общества страусиную политику. Представители власти не только скрывали неблагоприятные статистические показатели и другие данные о неблагополучии в обществе, но и сами делали вид, что ничего не происходит. Лишь некоторые правители, сохранившие, хотя бы частично, здравый смысл, такие как А. Косыгин или Ю. Андропов, почувствовав угрозу в первую очередь для самой власти, пытались что-то сделать: призывали своих функционеров к моральному «очищению», активизировали пропаганду, боролись за дисциплину, старались ограничить трудящихся в употреблении алкоголя. Но в целом закосневшая в невежестве и эгоизме советская верхушка была не способна адекватно отреагировать на неблагоприятные тенденции.
Заслуга в том, что общество узнало о происходящем в стране (как в городе, так и на селе), принадлежала А. Солженицыну, А. Сахарову, А. Зиновьеву, В. Максимову, Ю. Даниэлю, А. Синявскому, В. Буковскому, В. Распутину, В. Кожинову, С. Говорухину и многим другим общественным деятелям.
Более того, ими было показано, что главной причиной такого положения дел в обществе является коммунистическая система либо вообще, либо в том виде, в каком она существовала в 70–80-е годы. Естественно, что характер отрицательного действия системы этими людьми трактовался по-разному.
Одни ведущее значение придавали подорванной большевиками вере в Бога и разрушенному национальному самосознанию, вторые – репрессиям против определенных групп населения и отдельных лиц, не вписывающихся в систему, третьи – неприятию западных демократических ценностей и дорогостоящим попыткам «экспорта коммунизма» в страны «третьего мира». Не случайно пути антикоммунистов после изменения системы в России резко разошлись, и многие из них стали идеологическими противниками.
В то же время всеми этими общественными деятелями, независимо от особенностей идеологий, которых они придерживались, в качестве главного условия оздоровления общества признавалась необходимость ликвидации коммунистической системы и ее оплота – КПСС. Это и произошло в конце 80-х годов. Ожидалось, что после падения коммунизма россиянин раскрепостится, оживет, займется настоящим делом, сможет сосредоточиться на своих насущных интересах, приобщится к гуманитарным ценностям, освободится от сковывающих его пороков и предрассудков.