Москва: мистика времени
Шрифт:
– Папорот! – радостно провозгласила она. – Теперь надо найти молодой папоротник!
– Да не видать ничего!
– Чем сильнее свою Аглаю любишь, тем быстрее найдешь!
– А может, тут никаких папоротников и нет? – опять обозлился Глеб. И чему старая грымза радуется? Ишь, как разликовалась…
– Раз не нашел ни одного папорота, любишь плохо!
Кого любить-то? Дуру капризную – Аглаю Матвевну? Да она только такому смурному, вроде Афанасьева, и сгодится. Такую целовать – глаза закрывать.
– Вона
Кажется, старая ведьма заулыбалась.
Глеб просто взревел:
– Не твое дело! Найду, кого приворожить!
– А без ворожбы девки не смотрят? – съехидничала старая карга.
– Помолчи, зашибу! – Глеб чуть не чертыхнулся. Это в лесу-то, где всякая нечисть в силе. Ну, достала старая!
Марта метнулась в сторону – поосторожилась все-таки – и тут же запричитала:
– А вона, как по заказу, иванов цвет!
– Это же ромашка обычная. Неча зубы заговаривать!
– Кому – обычная, а кому – нет. Это большая ромашка, еще поповником зовут. А по магии – иванов цвет. Везет тебе, боярин. Обычно кружишь-кружишь по лесу, чтоб все собрать. А тут все – на одной поляне. Сейчас еще развилку рябины сорвем и к болотцу. Вишь, как цвета на рябине много – по осени богато уродится.
– Все-то ты знаешь! – подколол Глеб.
– Училась небось у бабки своей. Ты вот что про рябину знаешь?
– Рябиновку из нее делают. Хороша настойка! – Глеб мечтательно вспомнил, как бабы в девичьей по осени хлопочут перед чанами, полными рябины. Что-то непростое делают. Тайное. Рецепт никому не выдадут. Зато через месяц-полтора принесут в покои Настасье Саввичне первую чарку – распробовать…
– Ясно, мужик, о рябиновке только и думает. – Язвительный голосок вывел Глеба из мечтаний. – А про то, что рябина от любой нечисти защитить может, знаешь? А про то, что любую воду очистить может?
– Как это?
– Опускай в воду свежую рябинову ветку да подержи чуток. Любая вода для питья пригодна станет. Черемуху также использовать можно. Правда, в цвете она сильнее.
Да, видать, бабка многонько знает. Вот к кому наших девок на ученье посылать надо. А то сидят по домам – квашня квашней. Молчат да леденцы сосут мятные. Дух такой – не продохнешь. Сладкий, липкий. А разговорятся – того хуже. Вроде Аглаи. «Вечорась, – говорит, – мамаша меня считать учила. По тараканам. Как таракана убьем – так сочтем. Сорок шесть тараканов насчитали».
– Марта, а ты писать-считать умеешь?
– Марта, конечно, не писарь, но помаленьку всегда могла. – Старуха вздохнула. – А вот внучка хорошо может. Специально у дьячка училась. Всему – счету, грамоте. Дюже любительница оказалась.
– Так у тебя внучка
– Родители давно умерли, – нехотя проговорила Марта. – С бабкой живет.
– А сейчас где?
– По лесу ходит.
– Одна? По ночам?
– А чего бояться? Она всю округу с детства знает.
– Небось в тебя – красавица?
Были же красавицы в свое время – эта вот Марта или бабка Настасья. Недаром старухи в людской до сих пор тайком поминают их недобрым словом. Видать, многих мужей Марта с Настасьей сманили. А теперь все говорят, Глеб в бабку пошел и лицом и статью. Если и у Марты внучка красой в нее пошла – мечта, а не девка. Жаль, пропадет в лесной сторожке. Того хуже, по рукам заезжих купцов пойдет. Эх, была бы воля, таких умниц-красавиц переселил бы в боярские палаты. А тех квашней – в деревянные избы. Некогда было б тараканов пересчитывать. Работать пришлось бы. Может, научились чему…
– Смотри-ка! – Голос Марты опять вывел его из дум. – Четверик! Четыре ствола с одного корня растут. Сейчас желание загадаем!
Она быстро забежала в пространство между четырьмя тоненькими стволами, постояла секунду и вылетела:
– Давай ты! Да скорее!
Глеб подошел, цепляясь за стволы. Почему-то земля ухнула из-под ног.
«Вот бы такую девчонку найти – красавицу!» – пронеслось в голове.
А Марта уже тянула за рукав:
– Идем же! Опоздаем! Вон звезда выглянула.
При чем тут звезда? Куда опоздаем? Сели бы, отдохнули.
– Ты чего, боярин? Силы растерял? Видать, жадное желание загадал. Все силы в него ушли.
– А ты все носишься.
– Нельзя останавливаться. Дело наше заговоренное. С остановки добро в худо обратиться может.
Старуха подхватила Глеба и потащила на себе. Только далеко ли утащишь такого здорового да могутного? Пришлось к дереву прислонить.
Глеб стоял, сбитый с толку. Сил не было. Но не это поразило его. Он только что обнимал… нет, не старуху. Хотя она была старухой. Но тело – девичье, налитое!
Старуха… Ведьма! Не она ли его силу взяла? Сама помолодела. А с ним что будет? Специально бабку Настасью уговорила – внука прислать. Молодого! Чтоб на себя молодость перевести.
– Чего ты стал-то пень пнем? Вторая звезда пошла! – Голос звучал визгливо, тревожно. – Вон уже болотце. Борец-траву сорвем и домой. До третьей звезды успеть надо. Шевелись! Забыл уговор – сегодня ночью не придется спать!..
Только Глеб не мог пошевелиться. Страх сковал. Белый страх. Невесомый. Как дух черемухи. Страх прополз по ногам, поднимался вверх. Захватит голову – конец…