Москва слезам не верит
Шрифт:
Ужинали они в просторной кухне молча. Главное, по-видимому, предполагалось после ужина. Внук при деде тоже присмирел. Потом перешли в гостиную. На маленьком столике стоял японский кофейник, который автоматически включался, если кофе остывал. Внук пожелал всем спокойной ночи и ушел в свою комнату. Татьяна и Людмила закурили. Еровшин давно бросил курить.
– Судя по напряженному состоянию моей дочери, – сказал Еровшин, – вы без меня обсуждали какую-то сложную проблему.
– Квартирную, – сообщила Людмила, потому
– Мне моя квартира нравится, – признался Еровшин.
– Мне тоже, – сказала Людмила.
– Так в чем же проблема? – спросил Еровшин.
– Проблемы нет, есть предложение Татьяны.
– С интересом выслушаю.
Татьяна молча курила.
– Татьяна предлагает поменять мою однокомнатную и ее двухкомнатную на трехкомнатную или очень хорошую двухкомнатную в центре, куда мы переедем, а Татьяна с Вадимом останутся здесь. Она здесь выросла, ей здесь нравится.
– Мне тоже нравится, – настаивал Еровшин. – И я не хочу никуда переезжать.
– Ты и не будешь переезжать, – объясняла Татьяна. – Я и Вадим прописываемся в этой квартире, а вы в новой, но жить вы будете по-прежнему здесь. А мы пока поживем в новой.
– Пока я не умру?
– Ты нас всех переживешь, – сказала Татьяна.
– Тогда зачем все эти обмены и прописки? – пытался понять Еровшин.
Татьяна предпочла промолчать.
– Прокрутим твою ситуацию, – предложил Еровшин. – Вы прописываетесь в этой квартире, а живете в новой. Но однажды я ухожу на пенсию, теряю возможность влиять на ситуацию, и в один прекрасный день вы с Вадиком – а к этому времени он может жениться, у него родится ребенок – решаете, что будет справедливо въехать в вашу квартиру, вы же здесь прописаны, а мы должны будем отсюда съехать. А не съедем, так нас вывезут с милицией.
– Ты же знаешь, я этого никогда не сделаю, – обиделась Татьяна.
– Не уверен, – возразил Еровшин. – Когда ты развелась со своим мужем, ты вышвырнула его из квартиры.
– Этого не было, – вскипела Татьяна. – Я предложила ему три варианта размена, он не согласился, тогда я разменяла квартиру принудительно.
– Себе хорошую двухкомнатную, а ему комнату в коммунальной квартире.
– Но я осталась с сыном, – возразила Татьяна. – Может быть, ты не знаешь, но у него снова трехкомнатная квартира.
– Почему же не знаю? Знаю. Кооперативная. Я ему помог деньгами.
– Почему ты ему должен был помогать? – возмутилась Татьяна. – Он для меня никто и звать никак.
– Во-первых, ты разменяла его квартиру. Во-вторых, он отец моего внука, и я хочу, чтобы у мальчика сохранились хорошие отношения с отцом.
– Я решаю, какие отношения будут с ним у Вадика, – отрезала Татьяна.
– Это будет решать Вадим, – заметил Еровшин. – Насколько я знаю, он это уже решил. У них замечательные отношения, и если ты попытаешься их испортить, ты испортишь отношения со мной.
–
– Да, – подтвердил Еровшин.
– Хорошо. Доведем этот диалог до конца. Я не понимаю, почему Людмила Ивановна должна иметь преимущества по сравнению с нами: с твоей дочерью, твоим внуком, твоими законными наследниками.
– Людмила Ивановна тоже станет законной наследницей. Она должна получить компенсацию за то, что выходит замуж за старика.
– Но ты не был старик, когда начал жить с ней. И вообще я поражена, как ты столько лет мог вести двойной образ жизни.
– Для разведчика двойной образ жизни – норма, – усмехнулся Еровшин.
– Но ты давно не разведчик. Ты нормальный аппаратчик.
– Подведем итоги, – спокойно прервал ее Еровшин. – Людмила переезжает в эту квартиру. И никакого объединения квартир делать не надо. Через пять-шесть лет Вадим женится, квартиру Людмилы, она кооперативная, переведем на Вадима. Ты останешься в своей двухкомнатной. Вадим, если захочет, может продолжать жить здесь, во всяком случае, до конца учебного года ему не стоит переходить в новую школу.
– Замечательный разговор, – опомнилась Людмила. – Вот только меня не спросили, хочу я этого или не хочу.
– Ты хочешь того же, что и я, – ответил Еровшин. – В стратегических вопросах. В тактических у нас, конечно, могут быть расхождения. Я, например, хочу сейчас виски с содовой, – и Еровшин налил себе виски, – а ты, предположим, мороженого. Кстати, ты хочешь мороженого?
– Хочу, – сказала Людмила.
Еровшин посмотрел на Татьяну. Отец и дочь смотрели друг на друга. Первой опустила глаза Татьяна. Она выдержала паузу в несколько секунд и пошла на кухню за мороженым. Будет сражаться до конца, подумала Людмила, но я тоже не лаптем делана.
Людмила попробовала мороженого, посмотрела на часы и спросила Еровшина:
– Где у вас удобнее ловить такси?
– Ловить ничего не надо, – Еровшин снял телефонную трубку, набрал номер: – Это Еровшин, пожалуйста, машину по моему домашнему адресу.
Через пятнадцать минут Еровшин встал. Прощаясь, Людмила протянула Татьяне руку. Татьяна помедлила, но все-таки протянула свою. Милость оказала, подумала Людмила и тихо попросила:
– Татьяна, не заводись. Нам дружить надо, или ты проиграешь…
Черная «Волга» уже стояла у подъезда. Водитель вышел и распахнул перед Людмилой дверцу. Она поцеловала Еровшина и села в машину.
– В конец Ленинского проспекта, – сказала Людмила.
– Я знаю, – ответил шофер и назвал улицу и номер ее дома.
Катерина въехала на территорию комбината, как всегда, рано.
Она любила это утреннее время, когда была в кабинете одна. Через полчаса соберутся главные специалисты. Она посмотрела на лист календаря, ее рабочий день еще вчера был спланирован почти без зазоров.