Москва - Сталинград - Берлин - Прага
Шрифт:
– Используйте случай и позаимствуйте боевой опыт, - сказал Николай Васильевич Абрамов.
Через некоторое время я выехал в штаб армии, а член военного совета остался в дивизии, чтобы договориться с А. Ф. Крохиным об организации партийно-политической работы в связи с полученной задачей.
В штабе армии стало известно, что другие дивизии задерживаются в пути: гитлеровцы усиленно бомбили шоссейные дороги и железнодорожную магистраль. Срок наступления приближался. Возник вопрос: просить ли командование фронта об отсрочке наступательной операции до прибытия хотя бы половины намечаемых сил? По закрытой связи меня вызвал к аппарату
– Как идет подготовка к наступлению?
– спросил он.
– План операции составлен, но нас беспокоит задержка эшелонов с войсками. Нельзя ли ускорить их прибытие? Просим также усилить нас зенитными средствами.
– Будем принимать меры.
Я поделился своими сомнениями о возможности начала операции 5 декабря и попросил его совета насчет отсрочки.
– Нужно все тщательно взвесить, - ответил Соколовский. Собрался военный совет армии. Были приглашены командиры и комиссары стрелковых, кавалерийских, мотострелковой дивизий и танковых бригад. В ходе обсуждения мнения разошлись. Одни говорили о риске наступления без свежих резервов и предлагали отодвинуть начало наступления на 5 - 6 дней. Это мнение настойчиво отстаивал начальник артиллерии Л. А. Мазанов.
– Нельзя наступать без достаточного количества артиллерии, тем более при наличии у противника большого количества танков, - доказывал он.
Некоторые командиры и военкомы также склонялись к этой точке зрения (комдив 365-й стрелковой Щукин, комдив 18-й кавалерийской Иванов). Другие считали, что отсрочка наступления позволит неприятелю укрепиться и подтянуть резервы. Тогда нам будет очень трудно прорвать оборону врага, тем более что танков у нас мало, а у гитлеровцев их сотни. Это упорно доказывал П. Г. Чанчибадзе. И тоже имел поддержку. Аргументы тех и других не были лишены логики.
Настал самый трудный и ответственный момент для командующего армией - надо было принять окончательное решение. Все мнения выслушаны, теперь твой черед, командарм!
Вернувшись в землянку, я вновь пригласил члена военного совета и начальника штаба армии. По их лицам сразу понял, что они тоже ждали этого разговора, хотели еще раз подумать вместе со мной.
Прикинули, когда можно ожидать подхода примерно половины свежих сил, особенно артиллерии. Ведь нам наверняка придется иметь дело с танковыми и моторизованными частями противника. Важно было срочно узнать и о ближайших планах гитлеровцев, и какие силы у них на подходе. Но независимо от того все же мы решили просить командование фронта об отсрочке контрнаступления хотя бы на день.
Приказав Чанчибадзе и Виндушеву сегодня же ночью во что бы то ни стало достать «языка», я пошел немного отдохнуть. Но заснуть не мог. Вышел из землянки - усталость несколько прошла. Мороз крепчал. Со стороны переднего края доносилась редкая перестрелка, небо прочерчивали ракеты. Откуда-то с высоты слышался то замирающий, то вновь нарастающий протяжный гул «юнкерсов».
Под утро мне доложили:
– Товарищ командарм, ваш приказ выполнен, захвачено шесть пленных, среди них два младших командира! «Языки» доставлены в штаб армии.
Иду допрашивать пленных. Вид у них довольно потрепанный, однако держатся нагло. И все же в ходе допроса они показали, что фашисты лихорадочно укрепляют свою оборону, но о подготовке нашего контрнаступления не подозревают. О подходе своих свежих сил пленным ничего не было известно.
Следовательно,
Однако нельзя было впадать в крайность, рисковать следовало с умом.
При подготовке к операции нужно было одновременно закреплять оборону и готовиться к наступлению. Танков у нас всего 20, из них половина легкие - Т-26. По артиллерии могли создать плотность всего 25 - 30 орудий на 1 км фронта, учитывая даже 45-мм пушки. Кроме того, нужно в предельно короткий срок подготовить войска, после длительного и тяжелого отхода перейти в контрнаступление.
К 5 декабря сил у нас было явно недостаточно, а на следующий день мы могли уже иметь по 2 полка от каждой из новых дивизий. Это сильный ударный кулак. К 7 декабря должны были прибыть и третьи полки, которые потребовались бы лишь на второй день. Взвесив все обстоятельства, военный совет армии попросил разрешения у командования фронта начать наступление 6 декабря ночью, причем без артиллерийской и авиационной подготовки, внезапно. Просьба была удовлетворена.
Теперь оставалось уточнить план.
Вместо 379-й дивизии, немного запаздывавшей, решили поставить в первый эшелон 82-ю кавалерийскую из подвижной группы, спешив ее, в группе Чанчибадзе оставить пока только 107-ю дивизию, усиленную танковым батальоном, а с прибытием 379-й стрелковой дивизии обстановка покажет, как действовать дальше.
Отказались мы и от артиллерийской подготовки перед началом наступления. Это было довольно необычное решение. А руководствовались вот чем. Конкретных целей для артиллерийской подготовки было мало. Противник опирается на узлы сопротивления, организуя их в населенных пунктах. Да и с боеприпасами у нас не густо. В этих условиях для поддержки наступающей пехоты выгоднее иметь дивизионы, батареи, даже отдельные орудия непосредственного сопровождения, иначе говоря, бить неприятеля прямой наводкой.
Почему мы стремились начать наступление ночью? Нам важно было свести на нет преимущество противника в танках и авиации, внезапно сблизиться с ним вплотную, почти смешаться с ним, навязать ему свою волю, принудить сражаться оружием ближнего боя - пулеметом, автоматом, винтовкой, гранатой и даже врукопашную - словом, тем, чем мы были тогда сильны, чтобы танки и авиацию врага в основном исключить из боя. А в данной обстановке этого можно было достигнуть только ночью. Решающими в этом случае должны были быть действия мелких подразделений и одиночного бойца. Вот тут-то и пригодятся охотничьи навыки, стойкость сибиряков и уральцев.
При решении этого вопроса мы исходили из того, что наша атака пехотой против танков противника в условиях хорошей видимости не сулит успеха: пехоту просто перебьют танки. А в темноте им трудно ориентироваться, тем более когда бой примет характер рукопашной схватки. Да и завести боевые машины будет трудно (мы знали, что фашистские танки не имеют системы подогрева), и авиация в это время суток слепа. Словом, ночь - союзник смелых и умелых. А сибирякам и уральцам смелости и умения не занимать.