Москва закулисная - 2
Шрифт:
– Думал. И даже говорил. Я имел в виду Олега (Олег Табаков.
– М.Р.). В прошлом и в этом году я лежал семь раз в больнице. Я уже ненавижу это. Он ко мне приезжал, и я ему сказал все. Он молчал, и я молчание расценил как знак согласия. Но когда его стали спрашивать, он вдруг отказался: "Я своих не оставлю". А когда говорят: во МХАТ придет Калягин или Юрский - это миф. У Калягина свой сейчас театр.
– А вам все равно, кто будет МХАТом руководить?
– Нет. В этом-то вся и штука, что нет.
– А вы видите такую фигуру?
(Пауза.)
– Ну вот думаю...
– Я надеюсь, вы не обиделись на мои вопросы?
– Нет. Все справедливо, правильно.
Эти цветочки, вот в вазе, это для вас. Я не хотел сначала, а то подумаете, что я на вас воздействую так.
А через два с лишним месяца его не стало. Удивительно, что он умер так же неожиданно, внезапно, как и жил.
Да, все знали, что Ефремов тяжело болен: давнее заболевание легких, в последние месяцы он дышал с помощью кислородного аппарата. Но при всем при том не ныл, мужественно держался, смеялся, когда мы говорили по телефону: "Я думаю, все будет в норме", - говорил он со своими знаменитыми паузами после каждого слова и не раскисал. Репетировал в театре, а рядом стоял аппарат. Когда не мог выйти из дома, актеры сами приходили к нему и в небольшой квартирке на Тверской раскручивали историю "Сирано". Все время думал о реформах в Художественном. Он гнал дела, чтобы в конце июня показать узкому кругу первый прогон. И вдруг...
Это случилось в среду, 24 мая. Час - неизвестен. События того дня я попыталась восстановить по часам. В 11 утра в квартиру Ефремова пришла домработница. Как всегда, приготовила кашу, чай. Олег Николаевич еще был в постели и сказал, что встанет попозже. В этот день он явно не спешил в театр, потому что репетиция отложилась. Но совсем не по причине его плохого самочувствия.
Сергей Тумкин, врач МХАТа им. Чехова:
– Репетицию отменили из-за Виктора Гвоздицкого, исполнителя роли Сирано, он повредил ногу, и мы с ним отправились с утра в институт Склифосовского. Олег Николаевич переживал, что работа остановилась.
Поэтому он оставался в постели, поговорил по телефону со своей помощницей по театру Татьяной Горячевой и попросил прийти ее в 17.00.
Татьяна Горячева:
– Мы вечером собирались идти смотреть антрепризный спектакль с участием нашего артиста Бори Щербакова. Когда я вошла в квартиру, то с порога крикнула: "Это я", но никто не отозвался. "Спит, наверное", - подумала я и не стала заходить в спальню. Знаете, даже в сердце вот ни на столечко ничего не шевельнулось.
Действительно, ничто не предвещало трагедии. В последнее время Олег Ефремов, несмотря на плохое самочувствие, с которым он как-то даже свыкся, был очень деятелен. Он выезжал в Мелихово на фестиваль "Чеховская весна", где его курс показывал "Бабье царство".
Наталья Кривошапова, пресс-секретарь главы администрации Чеховского района:
– Он вышел из машины и улыбнулся. В Мелихово, на фестивале, его ребята играли потрясающе! Ведь именно в этот день Олег Николаевич их благословил. А после
Итак, помощница, как они сговорились в тот день, пришла к 17.00. Спустя какое-то время заглянула в комнату.
Татьяна Горячева:
– Я подошла. Мне показалось... Я дотронулась до лба его, а он холодный. Я тут же позвонила нашему доктору и сказала: "Приходите срочно! Кажется, Олег Николаевич умер". МХАТ через дорогу, и доктор уже через несколько минут был на месте. Он подтвердил смерть.
– Когда все-таки могла наступить смерть?
– Если учесть, что при комнатной температуре труп остывает медленно, то я думаю, что это случилось часа через два после ухода домработницы, где-то между часом и двумя.
Именно около двух часов, точнее в 13.40, у сына Олега Николаевича Михаила - вдруг остановились стенные часы, чего раньше никогда с ними не было. В пять он позвонил во МХАТ и там узнал все. Вызванные из Кремлевки врачи предположили, что смерть наступила от затрудненного дыхания.
– У Олега Николаевича была крайняя, так называемая терминальная степень дыхания, - сказала врач, записывая что-то в карту на кухне.
На столе давно остыли чай и каша, приготовленные домработницей. В квартиру, как только узнали о случившемся, пришел сын, из Валентиновки приехала дочь Настя, собрались артисты Борис Щербаков, Татьяна Лаврова, директор Фонда Станиславского, Валерий Шадрин из Конфедерации театральных союзов. Ждали министра культуры... Всхлипы, тяжелые вздохи... А со стен улыбался Ефремов - долговязый, веселый, в гриме и без.
О нем еще долго будут говорить и спорить - слишком яркой и выдающейся личностью он был. Ефремова обожали и ненавидели. Одни его называли "спасителем МХАТа", другие говорили, что он погубил его. Жил широко и громко: самые красивые женщины Москвы любили его. Его любили даже власти, которые душили "Современник" и его спектакли. Его до сих пор называют учителем те, кто сам вырастил не одно поколение учеников, - Табаков, Волчек, мхатовцы. Самое поразительное, что почти никого из них в этот день не было в Москве. МХАТ играл ефремовского "Дядю Ваню" на Тайване. Волчек отдыхала в Греции. Табаков работал в Финляндии. Все далеко. Он - один. Состояние внутреннего одиночества, как никакое другое, сопровождало его в последнее время: жил один. И вот умер один, рядом никого не оказалось.
Как умер? Одному Богу известно. Доктор Тумкин сказал, что Ефремов, обычно спавший на спине, повернулся на бок. Очевидно, начал задыхаться. Но так ли важен теперь последний миг его жизни? Когда эта жизнь - блестящая, яркая, со взлетами и падениями, с разбиванием в кровь - оборвалась.
То, что он говорил мне при жизни, теперь читается совсем по-другому. Таков эффект слова после жизни.
– Как произошло разделение МХАТа, вы, конечно, знаете. Стали выбирать худсовет, Олег Табаков (он уже тогда был во МХАТе) говорит: "Пойдем выбирать другой худсовет", и мы пошли в другое помещение. Так, по сути, произошел конкретный, реальный раскол.