Москва. Путь к империи
Шрифт:
В Сибири основаны города Мангазел и Туринск.
Борис Годунов послал в Европу человека с просьбой привезти в Москву профессоров и докторов с целью организовать в столице университет. Духовенство помешало осуществить эту идею.
1601 год. Борис Годунов пошел на смягчение закона, отменяющего Юрьев день, разрешил крестьянам в некоторые годы менять владельцев.
1601–1603 годы. Из-за неурожаев резко обострилась внутриполитическая ситуация в стране. Слухи о живом царевиче усилились. Борис Годунов повел с ними борьбу, обреченную на неудачу.
1602 год. В Польше при дворе магната Вышневецкого объявился Лжедмитрий I. Польский король решил использовать его в своих целях. Он поддержал
1603 год. В южной и центральной России вспыхнуло восстание крестьян под руководством Хлопка. Восставшие разгромили крупный отряд правительственного войска, но 9 сентября потерпели сокрушительное поражение. Хлопок был казнен.
Казаки напали на карасанский улус. Казы-Гирей в знак протеста выслал из Крыма русского посла.
26 октября в Новодевичьем монастыре скончалась Ирина, вдова Федора Ивановича.
1604 год. Борис Годунов хотел выдать Ксению замуж за одного из герцогов шлезвигских, но сам умер, не довел дело до конца.
В Сибири основан Томск.
Октябрь. Самозванец перешел границу Русского государства, взял Моравск, двинулся к Чернигову. Жители города перешли на его сторону. Крепость пала.
11 ноября. Лжедмитрий с отрядом в восемь тысяч человек осадил Новгород-Северский.
21 декабря. В сражении у реки Узруй польский ставленник одержал победу над русской ратью Мстиславского.
Декабрь. Начало осады Кром запасной ратью под командованием воеводы Шереметева.
1605 год, 21 января. Русское войско одержало победу над самозванцем под Добрыничами. Преследование организовано не было, Лжедмитрий спасся бегством.
13 апреля. Умер Борис Годунов, царем стал шестнадцатилетний сын его Федор.
Конец Годуновых
После смерти Бориса Годунова патриарх Иов объявил царем шестнадцатилетнего Федора, сына Бориса. Москва присягнула новому царю. Законному!
Понимая, что править юноше будет сложно, его мать Мария и патриарх приказали князю Мстиславскому, князьям Василию и Дмитрию Шуйским прибыть в столицу. Они оставили войско и явились в Кремль. Из темницы был освобожден князь Дмитрий Бельский. Дума в лице прибывших получила опытных государственных деятелей. Главнокомандующим в войско, отражавшее натиск продвигавшихся к сердцу страны полков Лжедмитрия, был отправлен способный военачальник Басманов. Первым делом он вместе с митрополитом Исидором принял от воинов присягу верности новому царю. Казалось, шанс разгромить Лжедмитрия у Федора Борисовича появился.
Но вдруг в Москву пришла страшная весть: Басманов переметнулся к самозванцу! Несколько дней он тайно готовился к этому, вел переговоры с Лжедмитрием, получил от него щедрые обещания, подговорил других князей и воевод. 7 мая предатель выехал на коне перед войском и громко крикнул: «Дмитрий есть царь московский!» Беда была не в том, что среди кремлевских вельмож появилось много сторонников самозванца, и даже не в том, что Федор Борисович не мог еще в силу своей молодости организовать противнику достойное сопротивление. Беда в том, что Басманов, хитрец предатель, действовал наверняка, он знал, какой будет реакция русских воинов на это известие. Рязанский полк первым, за ним и другие полки (а это тысячи людей) закричали в безумной радости: «Да здравствует Дмитрий Иванович, наш отец, государь наш!» И дело тут, конечно, не в гнусности Басманова, желавшего выслужиться перед новым повелителем и занять — чем черт не шутит — место, самое близкое к трону лжецаря, как об этом пишут многие историки. А дело в том, что в войске верили в возможность спасения законного престолонаследника. И, может быть, Басманов тоже верил в это. Мнение народное подтолкнуло Басманова
— Дмитрий! Дмитрий! — скандировало войско.
Но почему народ выбрал «сына» Грозного, а не сына Годунова? Почему, выбирая Лжедмитрия, народ отрекся от всего, что связано было с Борисом? Почему со дня воцарения Федора по Москве от дома к дому, от человека к человеку распространялась злорадная весть: «Недолго ему царствовать! Дмитрий Иванович близко!»
Федор Годунов
В первый день лета в столицу прибыли послы от Лжедмитрия — Плещеев и Пушкин. Сначала они зачитали грамоту самозванца в одной слободе. Претендент на московский престол, поведав согражданам о своих успехах, обещал всем большие льготы. Народ, хоть и надоел ему Годунов, хоть и ходили слухи о том, что сын Ивана IV Васильевича рядом, был неглуп и отнесся к грамоте настороженно. Слобода не проявила радости даже по поводу обещания льгот.
В Москве послов Лжедмитрия повели на Красную площадь. Разбираться нужно было всем миром. Москва слушала грамоту, думала, решалась. Не решилась, однако. Призвала князя Шуйского — одного из членов комиссии по расследованию дела в Угличе. Так убили царевича или нет? Василий Шуйский, человек не злой, но робкий, вышел к лобному месту и трусовато слукавил: нет, мол, не убили в Угличе царевича. Это был приговор Годуновым, стране и себе в том числе.
По дикому шуму толпы находящиеся в Кремле бояре и патриарх могли понять, что произошло непоправимое. Иов, не в силах предпринять что-либо, плакал. Бояре онемели от ужаса. Мстиславский, Бельский и еще несколько сильных духом бояр вышли к людям, пытались схватить Плещеева и Пушкина, но было поздно. Рюриковичи совершили еще одну грубую ошибку: они не заткнули рот Шуйскому, человеку изворотливому, неискреннему. А народ, хоть и сам не ангелочек этакий с умильным личиком, все же, как дитя, больше всего ненавидит неискренность. Уже насмотрелся народ на Годунова: тот был поразительно неискренен даже в радости. В этом отношении он являл собой прямую противоположность Грозному, да и Нерону, которого, если верить римским историкам, народ любил, Наполеону и дюку Нормандии Вильгельму, сыну Роберта Дьявола… Шуйский, бывший всегда на вторых ролях, словно бы пропитался неискренностью, взлелеял ее в душе своей, незлобной и робкой, и в конце концов она его сгубила.
«Смерть Годуновым!» — рычала одуревшая от прозрения толпа: Дмитрий-то Иванович жив, поди, вот радость-то какая, и народ устремился в Кремль.
Федор Борисович сидел на троне. Юноша, ничего не понимающий в государственных делах, на вид неглупый, физически сильный, с хорошими для русского царя, для грядущего времени задатками. «Нет, — ревела толпа. — Смерть Годуновым!» Царя законного, совсем недавно принимавшего у этой же самой толпы присягу, толпа сбросила с престола. Мать Федора, дочь Малюты Скуратова, забыв о царском своем положении, бросилась в ноги одичавшим людям. Не убивайте! Пощадите!
Пощадили пока. Злость еще не вскружила головы людям. Царя, его мать и сестру перевели в дом Бориса Годунова, поставили у дверей стражу, и растеклась толпа по Кремлю, взломала двери домов всех родственников Годуновых. Много там было добра! Бояре не смогли предотвратить погром — народ ринулся в казенные погреба. Но тут уж слово свое сказал Богдан Бельский. Погреба-то теперь не Годунова, а законного царя Дмитрия! Разве ему понравится это самоуправство?
Народ одумался. На царское не посягнул, присягнул Лжедмитрию, а затем добил сторонников Годунова: патриарха Иова, поиздевавшись сначала над ним как ставленником узурпатора, отослали в Старицкий монастырь, бояр — приспешников Годунова — в отдаленные города да в темницы.