Москва. Загадки музеев

Жебрак Михаил

Если забыть, что, скорее всего, этот меценат посылал к нему головорезов.

– Из спортсменов, – припечатал Илья. – у нас они самые бандиты были, как Молдова независимость получила. Ну, нас не трогали. Отец с бароном дружил. А цыгане, как ты понимаешь, раньше всех спортсменов были. Итальянец, получается, картины подделывает?

Ресторан «Берлога» занимал бревенчатый корпус на крутом берегу речки Ямница. В противоположный покатый склон предприимчивый застройщик воткнул коттеджи. Дома, подпертые спереди сваями, казались причалами, оставшимися от высокой воды.

Судя по ценам в меню, они собирались перекусить в центре Москвы, а не в самом углу Тульской области. Петр не ожидал, что музейный работник пошлет их в

столь дорогое заведение.

– У нее и маникюр не дешевый, – заметил Илья. Похоже, кузнец разбирался не только в лаках по стали. Вот Петр даже не мог вспомнить, как была накрашена девушка. – Муж зарабатывает. Или государственные потоки мощные, вон, сколько в музее новых строений повтыкали!

Одновременно с горячим в зал подали двух новых посетителей. Невысокий с выбритой головой шел развинченной походкой застрельщика, сзади высился ведомый, большой краснорожий с перебитым носом. Впрочем, нос и у переднего приплюснут, и уши наверняка об ковер ломаны.

– Быстро, – Петр показал глазами на садящихся за столик у входа громил.

– Музейные на ставке, – убежденно ответил Илья. – Там, где у него интерес, Рассказов этот прикармливает пару сотрудников. И просит сообщать, если кто интересуется, разнюхивает.

Петру есть расхотелось, Илья же спокойно добрал жаркое из горшочка, вымакав соус корочками. Наблюдатели взяли по бутылке газировки. Кофе же Петр выпил с удовольствием. Он уже привык к чужакам, присмотрелся к парочке у двери. И успокоился. Они думают, что расклад перед боем ровный – двое на двое. Но им ничего не светит, Илья быстро козыри поравняет.

Грузный ушел на улицу. Петр тоже встал, лысый дернулся, но вернулся на стул, когда увидел, как Петр завернул к туалету. Стена выходила на крыльцо, под потолком светлело приоткрытое окошко. Петр взгромоздился на урну, нашел глазами крупную фигуру у столба. Высматривал долго, пока не убедился, что на белой трубочке в пальцах курильщика изумрудная капля. Да, и мятный дымок подтверждал.

– Большой был в лесу в воскресенье, – сообщил Илье за столом. Тот сразу встал. Лысого у входа уже не было – присоединился к напарнику.

«Не спеши и, главное, не горбись», – гремело в голове. Противник ждал недалеко от крыльца в конце салатовой полянки. Вот ведь, осень, а трава свежая, мягкая!

– Это борцы, – Петр оценил покатые плечи и выставленные вперед согнутые пальцы. – Они будут хватать и валить.

– Посмотрим, – хмыкнул Илья. Он шел на встречу, привстав на цыпочки и играя плечами, словно танцор.

Пара напротив разошлась: гориллоподобный двинулся к Илье, невысокий скользящим шагом направился к Петру.

«Ладно, есть у нас методы на Костю Сапрыкина» [20] , – думал Петр. Даже если перед ним мастер спорта, неизвестно, когда он последний раз выходил на ковер, а Петр ежедневно гонял с Миреком мячик и пару раз в неделю ездил побороться в «керосинку». Его друг-тренер вел в Институте нефти и газа секцию дзюдо и самбо. Петр в сорок решил познакомиться с борьбой, хотя друзья-спортсмены пугали ломкими костями и долгим восстановлением в его возрасте, но решимость Петра одобряли. Он не отваживался вставать против спортсменов продвинутых, зато с удовольствием разминался в общей группе и затем возился на ковре с такими же, как он, начинающими, только на 20 лет моложе. Иной раз юноша, взяв захват, вглядывался в бороду партнера и растерянно спрашивал: «Ты на каком курсе?» «Борись», – обрывал Петр.

20

В кинофильме «Место встречи

изменить нельзя» герой С. Садальского восклицает: «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!»

Он надеялся на выносливость и быстроту. Силой противника он не возьмет, отточенными коронками не обзавелся, а вот задергать попробует. «Эх, спасибо заводскому другу – научил, как ходят, как сдают…» – накручивал в голове Высоцкий.

Петр резко сел, вытягивая противника на себя, но ударить в пах выброшенной вверх ногой не получилось, ботинок предательски скользнул по бедру. И втыкаться в траву головой противник не пожелал, он пронесся над Петром, скруглил спину и приземлился собранным перекатом. Но его кувырок и плотная сцепка позволили Петру продолжить движение и оказаться сверху. Колени сдавили бедра врага, руки прижимают его к земле, осклабившееся лицо прямо под ним. Тут бы и врезать лбом по носу и губам, Петр даже качнул голову назад, нижний тут же вжал в плечи и чуть дернул голову вбок. Но Петр не ударил, и второй моментально почувствовал эту пустоту, жестко ощерился и ввинтился в Петра. С минуту они елозили по земле, перевитые руками и ногами. Петр чувствовал, как уходят силы от глухой борьбы, от попыток не дать лысой голове скользнуть за руку. Враг зажал двумя руками предплечье Петра. Болевой будет концом, эту мысль он постоянно держал в голове. Резко вырвал руку, но этого откидывания назад оказалось достаточно, чтобы его оседлали.

На этот раз наверху оказался противник, но на этот раз Петр, не раздумывая, ткнул кумполом. Не сильно, но метко. Лысый дернулся вверх и… взлетел, жестко вырывая куртку из пальцев. Петр изумленно смотрел, как тело висит, загребая руками, разворачивается в воздухе, над ним вырастает красное лицо Ильи. Кузнец крякнул и швырнул с разворота извивающуюся фигуру на крыльцо ресторана так, что хрястнуло по всему зданию.

– Цел? – Илья протянул руку, но Петр прыжком вскочил на ноги.

– Я бы еще пару минут продержался… Дальше не знаю…

Они прошли мимо скулящего гориллоида с вывернутыми как у выброшенной куклы руками. На стоянке Илья сходил с монтировкой к черному джипу со следами погони – помятым левым крылом.

– Они сегодня на этой машине точно никуда не поедут.

Сели в мерседес.

– К художнику? Ты же выяснил, где он живет?

– А что нам может помешать? – отозвался Петр.

– Понимаешь, Петюня, перед дракой, вот прям за секунду, надо противника шугнуть. Гаркнуть в лицо, да хоть плюнуть, – Илья вел размеренно, говорил неторопливо, но ладони на руле подрагивали. Свежие ссадины отмечали на мясистой заросшей кисти начало коротких пальцев. – у нас в школе хохол учился, его «химиком» звали. Он перед дракой спрашивал: «Химию сделал?» и все покупались… Я подошел и с ходу ему: «Это ты петлями балуешься?» Смотрю – у него глаз дернулся. В этот глаз и туцкнул. А потом руку сломал. Обе.

– Затем понаблюдал, как вы обнимаетесь. Испугался, зацелуешь до смерти. Так еле оторвал его от тебя, – Илья лизнул ободранные костяшки и захихикал. – Я, когда его поднял, вспомнил, как мы на плоту ходили и перевернулись.

– Это когда ты рюкзак спасал? – Илья в ответ залился мелким смехом.

История эта случилась солнечным майским днем полгода назад. Петр позвал Илью сплавиться по бойкой, но не опасной речке недалеко от Москвы. Илья добыл на заводе четыре камеры от Газели, друзья надули их автомобильным насосом, и Мирек радостно скакал на графитовых бубликах, пока в лесу рубили слеги, которые Петр ловко перевязал стропами и превратил с настил. К середине каркаса принайтовали рюкзаки в непромокаемых мешках, нацепили на Мирека велосипедный шлем, уселись, оттолкнулись шестами из орешника и поплыли мимо бурых берегов в колтунах прошлогодней травы. До обеда постоянно высаживались в воду: растаскивать поваленные деревья и проводить плот через коряги с торосами глины и гнилых листьев.