Мост через переносицу
Шрифт:
Бор протянул банку Вальдимату и погрузился в телефонный разговор.
Вальдимат налил целую кружку, выпил и закрыл глаза. Слишком обычно, слишком спокойно и совсем не так, как в кино или книгах. Наверное, фокусник.
– Да она просто дура! – кому-то громко доказывал Бор.
Апатия, охватившая Вальдимата, молниеносно сменялась фонтаном мыслей, который быстро высыхал и снова приводил к апатии. Продать душу, исполнить желание, допить пиво, вернуть детство… Исполнить детство, вернуть пиво, продать желание, допить душу. Винегрет из идей прокисал…
– Пока, – сказал в телефон Бор,
– Всё в порядке? – осторожно спросил Вальдимат.
– Да какое там в порядке, – махнул рукой Бор. – Скучные идиоты одолели.
Он резко встал – прямой и высокий, будто только что выросший подсолнух.
– Надо идти.
Вальдимат тоже зачем-то встал.
– Да сиди, чего ты? – Бор пожал плечами и шагнул через порог.
Уже в комнате он обернулся:
– А знаешь, что некоторые люди дураки?
Вальдимат, который всё ещё стоял, начал было соображать, но Бор покачал головой и вышел. Скучно хлопнула входная дверь.
2
Вальдимат сел.
Нужно было что-то сделать, хоть как-то сдвинуть с места этот застывший кадр жизни. Ну, хотя бы начать уже удивляться произошедшему.
Он достал мобильный телефон.
– Алло! Лиза? Привет. Слушай, ты не поверишь… Обедаешь? А, ну ладно. Нет-нет, кушай. Я позже перезвоню.
Вальдимат положил телефон на стоявшую рядом тумбочку и снова потянулся к пиву.
Кто-то позвонил в дверь.
Он прямо с кружкой пошёл открывать.
– Привет, – сказала его соседка Амалия.
– Привет.
– Я, кажется, не вовремя? – спросила она, заметив пиво.
В сутках Вальдимата не было такого часа, когда она могла бы быть не вовремя.
– Да нет, нормально. – Вальдимат расправил плечи и морально повзрослел. – Что случилось?
– Ты не поможешь мне диван подвинуть?
– Диван?
– Да. Я тут уборку затеяла. А он такой тяжелый.
Зазвонил оставшийся на балконе мобильник.
– Извини, – сказал Вальдимат. – Ты входи, не стой в дверях.
Он двинулся к балкону спиной, следя за тем, как бёдра Амалии, едва прикрытые нелепым домашним халатиком, пересекали границу его квартиры. Было в этом что-то волнующее, почти непристойное.
– Да! – чуть ли не крикнул он в трубку.
– Вальдик, – заскрипел мобильник родным материнским голосом. – Как у тебя дела?
– Нормально.
– Вынь завтра из морозилки фарш, пусть размораживается. Я приеду – котлет пожарю.
– Хорошо.
– Да, и луку начисти.
– Хорошо!
– Чем занимаешься?
– Уборкой.
– Лиза с тобой?
– Нет.
Амалия терпеливо ждала, то ли улыбаясь, то ли хмурясь так, что было похоже будто она улыбается.
– Ну, до завтра, – сказала мама.
– Пока.
Вальдимат положил телефон.
– Так что? Диван? – спросил он, мысленно всё ближе и ближе прислоняясь к Амалии.
– Да.
– Ну пошли.
В квартире соседки Вальдимата ждал неприятный сюрприз. Оказалось, что её муж Фёдор дома. Фёдор являлся тем необходимым элементом уравнения, который сдерживал буйные фантазии Вальдимата относительно Амалии в рамках пристойного. Это был крупный
И ведь уже не первый раз Амалия просила Вальдимата помочь, когда Фёдор был дома. Этот акт был неотъемлемой частью их регулярных ссор. В такие дни Фёдор садился в кресло и набычившись читал какую-нибудь книжку или газету, которую порой держал вверх ногами. А Амалия затевала уборку, тщательно выметая закатившиеся под диван или за шкаф осколки ругани и рукоприкладства. И часто звала Вальдимата. Похоже, чтобы ещё раз потеребить мужа, помахать, так сказать, кулаками после драки. Но Фёдор совершенно не реагировал. Он смотрел на Вальдимата с пренебрежительным сожалением. Как на подкаблучника. И уж точно не видел в соседе соперничающего с ним самца. Амалия тоже не видела. Да и сам Вальдимат тоже.
– Привет, – сказал он Фёдору.
Фёдор как всегда сидел в кресле у окна и держал какую-то трёхнедельную прессу.
– Здорово, – буркнул он, не поворачивая головы.
Амалия закатала рукава халата, как перед дракой. Начали двигать диван. Вальдимат передвигал в этой квартире уже много мебели, но диван двигал впервые. Тяжелый, как танк. Жёсткий, как старческая мозоль. Амалия больше делала вид, что двигает, чем двигала на самом деле. Поэтому Вальдимат потел за двоих. Фёдор бросал на них пренебрежительные взгляды, но с места не вставал. Его спокойствие и затаившаяся под мощным подбородком ярость заставляли Вальдимата нервничать и буксовать на месте.
Наконец диван был сдвинут.
– Спасибо, дальше уж я сама, – сказал Амалия, доставая из ведра мокрую тряпку.
– А назад?
– Справлюсь. По мокрому легче.
Как же, легче! Но эта чушь, видимо, тоже была частью семейного спектакля. Поэтому Вальдимат не стал спорить. Кивнул и пошёл к себе.
В его квартире надрывался мобильный телефон.
– Алло?
– Вальдимат, что случилось? – запричитал Лиза. – Я уже пять минут звоню, а ты всё не берёшь трубку.
– Я был в ванной, – сказал Вальдимат.
Лиза была девушкой Вальдимата, почти невеста. Они вместе гуляли, вместе ели, вместе спали, и он часто употреблял ушные палочки, которые уже пользовала она, не испытывая отвращения. Практически идиллия. Но, как и любая женщина, Лиза страдала от переизбытка лишнего разума, особенно фантазийной его части. Ей все время мерещилось, что Вальдимат неровно дышит к своей соседке Амалии, которая, ко всему прочему, была на пять лет старше Лизы. Быть может, в этих фантазиях и была какая-то доля правды, но Вальдимат, прямой и честный как поповский ремень, никогда не давал повода подозревать себя в чём-то преступном. И всё-таки, чтобы не наводить бурю в стакане с семейным какао, он часто опускал упоминание об Амалии в разговорах с Лизой.