Мост душ
Шрифт:
Папа поднимается на ноги.
— Это не старое-доброе прошлое, — сдержанно произносит он, застегивая свой твидовый пиджак. — Как и в большей части Нового Орлеана, и его коснулась тень рабства. Некоторые настаивают на том, что здание изначально было возведено для того, чтобы продавать рабов на аукционе. Здание было разрушено, а на его месте был выстроен великолепный дом, который сгорел во время большого пожара в 1788 наряду со многими домами в Квартале.
Мама достает из кармана зеленую монетку — фишку для покера, и вертит её между пальцами.
— Человек по имени Пьер Журден выкупил недвижимость и построил
На мгновение, все замолкают. Я слышу, как Адан с шипением испускает воздух, сквозь сжатые зубы. Единственным звуком остается старомодная мелодия, да бормотание голосов с загробного мира.
— Считается, что Журден бродит по комнатам своего старого дома, — продолжает мама. — Двигает тарелки в ресторанчике внизу, гремит бокалами в баре, и, иногда, просто сидит, развалившись, на одном из стульев. — Мама встает на ноги. — Но, конечно же, он не единственный призрак в доме Мюриэля.
Мои родители направляются к дверям, съемочная группа следует за ними по пятам. Я немного отстаю от всех, Лукас оборачивается с немым вопросом в глазах. Я делаю вид, что рассматриваю одну из масок, и даже не заметила, как остальные ушли.
— Я вас догоню, — говорю я, отмахиваясь.
— Ага, — говорит Джейкоб, — с какой стати нам возвращаться в милый людный ресторанчик, когда можно остаться тут с креповой музыкой из фильма ужасов и стеной, полной лиц?
Лукас задерживается на мгновение, будто пытаясь решить, что же ему делать, но, в конце концов, он кивает и уходит. Это похоже на рукопожатие в Кафе-дю-Мон. Он видит во мне нечто большее, чем просто ребенка. А после мы с Джейкобом остаемся одни в комнате сеансов, с запахом дыма и шепотом в стенах, красный зловеще подсвечивает предметы.
— Кэсс, — шипит Джейкоб, потому что знает, о чем я думаю.
Огонь и пепел, и призрачный барабан.
Призраки, оказавшиеся в ловушке и ожидающие перехода на другую сторону. Я тянусь и ощущаю невидимую завесу, которая ласково гладит мои пальцы. Граница между миром живых и царством мертвых. Всё что мне нужно сделать, стиснуть её рукой, отодвинуть серую завесу в сторону и сделать шаг. Я знаю, что нужно делать…, но опять же, я сомневаюсь, боюсь того, что может ожидать меня по ту сторону Вуали. Всегда, конечно же, есть риск.
Никогда не знаешь, что можешь найти. Злобный дух. Жестокий призрак. Который только и ждет, чтобы украсть твою жизнь. Или посеять хаос.
Или может быть нечто иное. Незнакомец с черепом вместо лица в черном костюме.
— Знаешь, — начинает Джейкоб, — страх — это совершенно рациональная реакция, таким образом твое тело говорит тебе не делать чего-то.
Но если я буду ждать, пока страх уйдет, я так никуда не пройду. Страх подобен Вуали. Он всегда рядом. Ждет, когда ты проскользнешь за завесу. Сердце бешено стучит о ребра, и я тянусь к воротничку, чтобы вынуть кулон, сжав зеркальную поверхность пальцами.
Смотри и слушай, говоришь ты, когда видишь призрака. Узри и узнай.
Вот что ты такое.
Ну,
Глава пятая
На одну ужасную секунду, я падаю. Падение, один вдох шокирующе ледяного воздуха, выбило воздух из моих легких… А затем я снова поднимаюсь на ноги.
Завеса вокруг меня обретает форму в пестрых оттенках серого. Я же принимаю форму призрачной версии себя, несколько размытой, если не считать ярко-голубой ленту, которая сияет у меня в груди. Моя жизнь. Разорванная и сшитая обратно. Украденная и возвращенная. Я прижимаю руку к груди, приглушая свет, и оглядываю комнату для сеансов. Я вижу сдвиги и рябь. Красный свет исчез, комната освещается лишь мягким светом ламп. Маски свисают со стен. Лица взирают с картин.
— О, ты только посмотри, жуть какая, — произносит Джейкоб, появляясь рядом со мной. Здесь, за Вуалью, он настоящий, еще одно напоминание о том, что мне здесь не место.
Он не должен был приходить. Но он всегда так делает.
— Правило дружбы номер четыре, — говорит он. — Держаться вместе. Теперь ты можешь просто найти призрака и переправить его, чтобы мы могли побыстрее вернуться?
Как по команде, в конце коридора хлопает дверь.
Я снимаю кулон через голову и делаю несколько шагов на звук, но стоит мне двинуться, как в глазах все двоится и расплывается. Комната множится, появляясь и исчезая из фокуса. Мебель перемещается: появляется и исчезает, меняется, горит; дых и смех, свет и тени; всё это настолько дезориентирует, что мне приходится зажмуриться.
Я не понимаю.
Я пересекала Завесу бесчисленное количество раз. Дома, в Шотландии и во Франции. Я видела места, где Завеса пуста, там нет ничего кроме белой полосы, похожей на немаркированную бумагу. Но это совсем другое. Словно в одном месте наслоилось несколько Вуалей.
Я вспоминаю, что папа говорил про Мюриэля, как его разрушили и перестроили, как он принадлежал нескольким семьям и прожил несколько жизней. И внезапно вся эта запутанная сцена, которая накладывается друг на друга, обретает смысл. Потому что Вуаль не одно конкретное место. Это сборище воспоминаний, сшитых воедино, каждое из которых связано с призраком, его жизнью, смертью, воспоминаниями. Поэтому некоторые ее части пустые, к ним не привязаны призраки. Другие же наоборот — переполнены. Потому что Мюриэль принадлежит не единственному призраку. А нескольким. И у каждого своя история. И передо мной разворачиваются все сразу.
— У меня от всего этого болит голова, — сообщает Джейкоб, прикрывая один глаз, потому другой.
Он выглядит забавно, но это наводит меня на мысль. Я опускаю зеркальный медальон, и поднимаю камеру вместо него, заглядывая в видоискатель. Я перемещаю объектив туда-сюда, пока в фокусе не оказывается лишь одна версия дома. В ней я оказываюсь в шикарной комнате для сеансов, сплошь украшенной гобеленами и освещенной розовым светом. В другой я оказываюсь на грубо сколоченных деревянных досках, снизу доносится звон цепей. В третьей комнате жарко и темно, дым просачивается между половицами.