Мост висельников
Шрифт:
Папа наклонился ближе с другой стороны от меня, и его рука накрыла вторую мою руку. — Доктор сказал, что тебе не следует слишком много говорить, пока не заживет твое горло, малыш.
Я натянуто кивнул, глядя на него, и татуированная рука опустилась на его плечо, немного оттягивая его назад и давая мне увидеть Маверика позади него. Его челюсть нервно подергивалась, когда Лютер отошел в сторону, давая ему подойти ближе, и вдруг он бросился ко мне, обхватив руками за плечи. Я вцепился в него в ответ, пока он выдавливал из меня весь воздух, впитывая
Роуг тоже нырнула в наши объятия, Чейз и Джей-Джей последовали за ней, прижимая меня к кровати и лишь наполовину пытаясь удержать свои тела от давления на мои раны, когда я притянул их ближе.
— Поосторожнее, черт возьми, — сказал папа с ноткой веселья в голосе, и Рик тут же схватил его за руку, втаскивая в общую кучу. Внезапно мой слух уловил тявканье, и маленький пушистый комочек ярости запрыгнул на кровать, начав кусать мою руку. А когда ему это надоело, он пробрался между нами и начал лизать мое лицо, а я не смог поднять руки, чтобы остановить его.
— Привет, Дворняга, — сказал я, испытывая облегчение от того, что с ним все в порядке, но уже не так сильно радуясь его появлению, когда его язык проник в мой чертов рот.
Каким-то невероятным образом они все были здесь, все до единого, и мои худшие страхи, которые казались слишком правдоподобными, чтобы их отрицать, вовсе не оправдались.
Я ничего не видел и едва мог дышать, когда они держались за меня так, словно думали, что никогда больше меня не увидят, и это чувство было чертовски взаимным.
Роуг удалось придвинуться ближе ко мне, ее рот прижался к уголку моего, и я повернул голову, будь прокляты последствия, когда наши губы встретились.
Я крепко поцеловал ее, и она заплакала, теряя самообладание, когда встретила мой поцелуй с таким же пылом, и я почувствовал вкус ее слез между нами. Я извинился тем поцелуем и позволил выплеснуться всей моей любви к ней, каждому мгновению бушующей ярости, которое мы разделили, каждому барьеру, который мы воздвигли друг между другом, каждой упущенной возможности и недопониманию, все это просто растаяло перед нами. Ничто из этого не имело значения, все это было мелко и глупо, и я потратил на все это слишком много гребаного времени, в то время как я должен был просто быть готов любить ее любым способом, которым она хотела, чтобы ее любили.
— Черт возьми, — выругался папа, и Рик громко рассмеялся, в то время как остальные подались назад.
Ее мягкие руки нежно скользили по моей коже, словно проверяя, что я все еще здесь, с ней, осязаемый и реальный.
Роуг была наполовину на мне, и я крепко обнял ее за талию, а другой рукой обхватил ее затылок, отказываясь отпускать, когда наш поцелуй превратился во что-то более плотское, более страстное.
— Э-э-Роуг? — Чейз попытался, но проклятие, которое он испустил вслед за этим, подсказало мне, что кто-то ударил его.
Я наполовину рассмеялся, поворачивая голову, чтобы посмотреть на
— Давайте оставим их поговорить наедине, — настаивал Джей-Джей, таща Чейза за дверь, в то время как моя голова откинулась на подушку, а мой личный ангел продолжал осматривать мои раны, как будто они причиняли ей боль больше, чем мне.
Лютер подтолкнул Рика вперед, и смех моего брата разнесся по коридору, в то время как Дворняга спрыгнул с кровати и последовал за ними, тявкая, как будто он тоже смеялся. Затем дверь захлопнулась, и я понял, что она осталась со мной наедине.
Движение заставило боль вернуться, но я все равно сделал это, приподнявшись на подушках и решительно посадив ее к себе на колени, чтобы сократить расстояние между нами, и снова завладел ее ртом.
Наши губы не размыкались, и она застонала от прикосновения моего языка, но я отпрянул внезапно ощутив вкус крови, и осознав, что моя нижняя губа снова рассеклась в том месте, где ее порезал Шон.
Роуг смотрела на меня сверху вниз, ее рот был влажным от моей крови, а на щеках высыхали слезы. Она выглядела разъяренной, как предвестница смерти, готовая пронестись по земле и выплеснуть весь свой гнев, заключенный в ней из-за меня.
— Я уничтожу его, — поклялась она с такой яростью, что я почувствовал ее до глубины души, а затем она взяла с тумбочки комок ваты и осторожно приложила ее к моей губе, пока не перестала течь кровь. — Я заставлю его заплатить за каждую отметину на тебе, за все, что он сделал с каждым из нас.
Я заметил, что ее левая рука была перевязана бинтом, а правая местами сильно порезана, и мои пальцы пробежались по всей обнаженной плоти ее ног, где на моей маленькой колибри были синяки и кровоподтеки. Между нами бурлила жажда мести, и я чувствовал, как она сплачивает нас, придавая несокрушимую силу.
Гребаный Шон чертовски хорошо поработал, пытаясь сломать нас сегодня, но вот мы здесь, почему-то более непоколебимые, чем когда-либо, и когда я посмотрел в глаза девушке, которую любил всю свою жизнь, я, наконец, нашел свое место в этом мире. Я всегда был ее воином, клялся защищать ее любым способом, который считал нужным. Только это решение должно было принадлежать не мне, а ей. Просто я был настолько глуп, что не понимал этого. Теперь же все кусочки разбитой мозаики в моей голове встали на свои места.
Как я мог не видеть этого раньше?
Потому что был упрямым, своевольным мудаком. Но больше такого не будет. По крайней мере, в том, что может снова причинить ей боль.
Я обхватил ее щеку рукой, заметив усталость в ее глазах и разрывающее душу облегчение на ее лице оттого, что все мы пережили эту ночь. Не было слов для того, что я чувствовал, и я не думал, что смог бы выразить их, даже если бы знал, как их описать.
— Дай мне посмотреть, — потребовал я, и мои руки скользнули выше по ее бедрам, ища синяки.