Мост висельников

Валенти Сюзанна

На ней была бледно-золотистая ночная рубашка, шелковый материал едва касался верхней части ее смуглых бедер и облегал полную грудь, а края были отделаны кружевами. Ее темные волосы были распущены, хотя по-прежнему казались идеально уложенными, ниспадая на плечи и делая ее немного более человечной, чем обычно.

— Ты планируешь заставить нас стоять здесь весь день? — Спросил я, когда она даже не взглянула в нашу сторону, и я заметил, что ее пальцы водят взад-вперед по шраму, отмечающему ее шею сбоку.

Она моргнула от моих слов, тяжело вздохнув и устремив на меня горящий взгляд, как

будто я испытывал ее терпение.

— В чем дело, Лютер? — промурлыкала она с сильным мексиканским акцентом. — Тебе не нравится, когда тебя заставляют ждать?

Я прочистил горло, понимая смысл колкости и не нуждаясь в напоминании в виде локтя по ребрам от Трэвиса.

— Фокс был ранен, — объяснил я, но мои слова были резкими, потому что во мне все еще клокотал гнев. Я знал, что должен был следить за своими словами, благодарить ее на коленях за то, что она сделала, но я не мог побороть раздражение, которое испытывал от того, что меня привели к ней вот так, когда какой-то мужчина, которого она трахала, спал в другой комнате, а она даже не удосужилась оказать мне уважение, посмотрев в глаза, когда говорила со мной.

— Но не мертв, — отметила она, потянувшись за стаканом апельсинового сока и поднеся его к губам, и в этот момент порыв теплого воздуха пронесся вокруг нас, шепча обещания грядущего знойного дня.

— Нет, — согласился я, кивая головой. — И я понимаю, что должен благодарить за это тебя.

— И все же ты не благодаришь меня, — сказала она с явным предупреждением в голосе.

— Спасибо, — искренне сказал я, эмоции в моем тоне были очевидны, и она, наконец, повернула голову, чтобы встретиться со мной взглядом. — Правда. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты сделала, но если есть хоть что-нибудь…

— Ты знаешь, что ничто в этом мире не дается бесплатно, так же точно, как и то, что я не оказываю услуги по доброте душевной. — У нее вырвался смешок при одной только мысли об этом.

Ее взгляд переместился с меня на Трэвиса, который взял на себя смелость облокотиться на перила балкона, пока мы разговаривали, ведя себя так, как будто он был у себя дома здесь, в гнезде гадюки, с запахом секса в воздухе и угрозой смерти, витающей рядом с нами.

— Трэвис? — спросила она, рассматривая его. — Я и не подозревала, что ты такой… — замялась она, хотя взгляд, который она бросила на него, было нетрудно понять: ее глаза пробежались по его фигуре так, что у меня снова сжались челюсти, а из горла вырвалось рычание, которое я не смог полностью сдержать.

— Ты трахаешься со всеми мужчинами, которые на тебя работают? — Огрызнулся я, не в силах сдержаться по какой-то безумной причине, и ее внимание снова переключилось на меня, а с ее губ сорвался смешок.

— Только с теми, кто кажется способным сделать это, — парировала она, ничуть не смущенная моим обвинением, и используя свою сексуальность как мощное оружие, как всегда.

— Это вызов? — Спросил Трэвис с нотками флирта в голосе, и желание ударить его заставило мою руку сжаться в кулак.

— Всегда, — ответила она. — И не многие могут его принять.

— А как насчет Казановы, которого мы только что выгнали отсюда своим прибытием? — Спросил я, неуверенный, почему я продолжаю этот

разговор, когда знаю, что есть гораздо более важные вещи, с которыми нам нужно разобраться.

— Рауль? — небрежно спросила она, и ее взгляд метнулся в сторону спальни, прежде чем вернуться к нам.

— Почти уверен, что его звали Пауло, — сказал Трэвис, и его улыбка стала шире, пока он наблюдал за ней, а ее губы дернулись от удовольствия, в то время как я снова почувствовал желание кого-нибудь убить.

— Ммм, — согласилась она, хотя, похоже, она не очень-то была в этом уверена. — Полагаю, он был неплох.

— Ты кажешься женщиной, которая заслуживает большего, — промурлыкал Трэвис, одарив ее взглядом, который показался мне слишком похожим на предложение.

— Есть ли смысл в этом разговоре? — Выпалил я прежде, чем она успела ответить, пока я не вышвырнул гребаного Трэвиса с балкона.

— Я припоминаю, что изначально именно ты заинтересовался этим, — сказала Кармен.

— Я просто указывал на то, что приводить нас в свою спальню, где спит мужчина, которого ты только что трахнула, — странный способ вести дела, — выпалил я. — Я полагаю, ты вызвала меня сюда не только для того, чтобы вывести меня из себя этой чушью.

— А я это сделала? — Спросила Кармен, в ее голосе явно слышалось веселье, но в то же время в нем звучала угроза. — Потому что с моей точки зрения кажется, что я прождала тебя несколько часов после того, как так великодушно пришла тебе на помощь, когда ты умолял меня о ней. Я перебила целую банду ради тебя, Лютер. Мои люди уничтожили всех «Мертвых Псов» на том мосту после того, как ты отправился искупаться. Я спасла твоего сына от неминуемой смерти, не говоря уже о том, что я спасла и тебя тоже. Так что извини меня за то, что я нашла способ скоротать время, пока ждала, когда ты придешь выразить мне свою благодарность. Я не думала, что ты ожидаешь, что я буду ждать тебя здесь в вуали, охраняя свою драгоценную девственность так, словно моя киска — это святой Грааль, и любой мужчина, который введет в нее свой член, получит вечную жизнь.

Мое внимание привлек маленький нож, который она каким-то образом теперь держала в руке, острое лезвие крутилось туда-сюда между ее пальцами, пока она играла с ним, ясно выражая угрозу. Я довел ее до предела терпения, и если не исправлю ситуацию, все закончится тем, что это лезвие окажется где-то в нежелательном месте.

Я выдохнул, заставив напряжение спасть с плеч, и поднял руки в знак капитуляции.

— Я не хотел проявить неуважение, — сказал я, и правда моих слов пронзила воздух. — И ты должна знать, как я благодарен тебе за Фокса. Я здесь, чтобы заплатить любую цену, которую ты потребуешь за эту доброту.

Тишина затянулась, пока она оценивающе разглядывала меня, ее темные глаза словно поглощали меня, пережевывали и выплевывали обратно за то время, что потребовалось ей, чтобы решить, что со мной делать.

— Садитесь, — вздохнула она, указывая рукой на два стула напротив нее и кладя нож рядом с вазой с фруктами, будто и не думала угрожать мне им. — У меня из-за вас болит шея.

Трэвис прошел вперед, выдвинул для себя стул и уселся на него, после чего быстро налил нам всем по три чашки кофе.