Мост висельников
Шрифт:
Я слышал, как у меня в ушах стучит пульс, и в этом был смысл всего происходящего: мы оба были настолько живые, настолько настоящие, играя в игру со смертью, что отрицать нашу реальность было невозможно.
Она обвила руками мою шею, и ее большой палец нащупал точку пульса, когда я выпустил последний воздух из своих легких, позволяя ему уплыть к поверхности. Спокойствие охватило наши тела, пока я удерживал нас, умиротворение отразилось на ее лице, успокаивая и мою боль от ее страхов. Я буду здесь, всегда. Не было лучшей причины оставаться в этом мире, чем она, и она должна это знать.
Биение моего
Я продолжал держаться за фильтр, чтобы удержать нас на дне, двигаясь над ней, чтобы она не могла всплыть, и усилил хватку, переместив руку, чтобы обхватить ее сзади за шею и увидеть, как в ее глазах искрится неугасающая жажда жизни.
Когда мои легкие загорелись, а боль в теле напомнила мне, насколько, черт возьми, я жив, я отпустил фильтр и рванул к поверхности, а Роуг поплыла со мной, пока мы гнались за воздухом, потому что потребность жить была мощной, совершенной вещью.
Мы жадно глотали воздух, вынырнув на поверхность, и Роуг рассмеялась. Мой собственный смех вторил ей, пока адреналин плел паутину в моих венах. Я притянул ее ближе, мои губы впились в ее губы между лихорадочными вдохами, а тепло ее тела прижималось к моему.
— Это реально, — пообещал я ей и почувствовал вкус ее улыбки, когда она скользнула языком между моими губами.
Я целовал свою девушку, прогоняя все ее оставшиеся тревоги, и в конце концов мы подплыли к краю бассейна, вылезли и сели на его край, свесив ноги в воду.
— Спасибо, — сказала она, взяв мою руку, поднеся ее ко рту и запечатлев поцелуй на покрытых татуировками костяшках пальцев, отчего у меня защемило в груди.
— Когда взойдет солнце, мы будем смотреть на него вместе, — сказал я, кивая на небо, в котором разгоралось обещание рассвета.
— Это предложение? — спросила она, прикусив губу, и в ее больших голубых глазах заплясали озорные огоньки.
Я усмехнулся в ответ, вскочил на ноги и подтянул ее к себе. — Да, это гребаное обещание, красавица. Но у нас мало времени. — Я бегом направился в дом, насквозь промокший, оставляя за собой следы, которые заставили бы Фокси, когда он проснется, перейти в режим наседки, но мне было плевать. Я потащил Роуг за собой по коридору, толкнул дверь в гараж и помчался вниз, в темноту.
Я схватил ключи от своего мотоцикла и запрыгнул на него, в то время как Роуг перекинула ногу через сиденья, ее бедра прижались к моим, и она обняла меня за талию. Я снял с руля ее шлем, передал его ей и не дал отказаться от него, натянув его ей на голову, а затем надел и свой.
Затем я завел двигатель, босиком, в одних шортах, нажав на брелок, открывающий дверь гаража, — тот самый, который я стащил с ключей Фокси, и ему пришлось пойти и сделать себе новый.
Я вывез нас из гаража с ревом двигателя, сиденье вибрировало под нами, когда я направился к воротам и отсалютовал дежурившим там «Арлекинам», которые пропустили нас.
Затем мы понеслись по дороге, несясь на большой скорости, чтобы успеть встретить рассвет.
Было одно место, куда я хотел направиться, чтобы понаблюдать за ним, но, черт возьми, мне придется поторопиться, если мы хотим успеть до того, как солнце покажется над горизонтом.
Поток теплого
Я не знал, когда это произошло, может быть, в какой-то момент в той пещере, когда я понял, что жизнь, возможно, не предоставит мне другого шанса наладить отношения с Роуг и парнями, которых я всю свою юность любил как родных. И хотя я не мог изменить то плохое, что произошло, или даже забыть о нем, может быть, я смогу отпустить его, простить, и наконец-то покончить с ним.
Пока меня обнимала моя девочка, а в голове проносились воспоминания о том, как я был подростком, занимался именно этим и чувствовал себя свободнее чертовой птицы, мне стало легко отпустить все это, примириться со своими сожалениями, со своей местью. Сегодня был первый день остальной части моей жизни, моей новой жизни. И когда я добрался до почерневшей «Игровой Площадки Грешников», и солнце выглянуло из-за горизонта за холмами на востоке под приветственные крики Роуг, которые заставили меня улыбаться как чертова идиота, я понял, что это будет день искупления. Мой новый старт.
***
Насладившись восходом солнца, мы вернулись в «Дом-Арлекинов», захватить одежду и еду. Я снова украл Роуг, пока остальные не проснулись, зная, что нужно сделать, и повез нас в сторону «Парка Отбросов».
Роуг была одета в маленький белый комбинезон с бледно-голубым бикини под ним, ее волосы были собраны в узел на голове, а на лице красовались — розовые солнцезащитные очки Джей-Джея. Я выглядел менее эффектно в черных шортах и белой футболке с черепом-мандалой, но Роуг то и дело проводила руками по мне, будто я был неотразим. Обняв ее за талию, я притянул ее ближе, когда мы направлялись в трейлерный парк. Возможность гулять по моим старым улицам, не подвергаясь обстрелу, с девушкой моей мечты под руку было потрясением, но в самом лучшем смысле этого слова, это уж точно.
Я был вынужден отпустить свою девочку, когда она заметил своих друзей, собравшихся вокруг костра, который в данный момент не горел.
Я скрестил руки на груди, когда начались визги и объятия, ожидая, что Роуг вернется ко мне, но вместо этого я обнаружил группу девушек, бегущих ко мне, и меня внезапно окружили.
— Черт, вблизи ты выглядишь еще крупнее, чувак, — сказала Ди, оглядывая меня с ног до головы.
— Он похож на большого медведя, правда? — Роуг ухмыльнулась, пихнув меня локтем.
Блондинка, Лайла, склонила голову набок, глядя на меня немного настороженно, оставаясь на шаг позади первой. — Ты же здесь не для того, чтобы кого-то убить, правда? — выдохнула она, выглядя одновременно испуганной и взволнованной этой идеей.
— Сейчас он на строгой диете, запрещающей убийства. Если он сможет отрубить на три головы меньше в этом месяце, он получит золотую звездочку, — сказала Роуг с усмешкой, и мой взгляд зацепился за ее рот, когда она облизнула губы.
— Господи, он смотрит на тебя так, словно собирается съесть, — сказала Ди, и рыжеволосая девушка, Белла, визгливо рассмеялась, прежде чем допить остатки пива из своей бутылки. Еще не было даже девяти утра.