Мотив убийства
Шрифт:
– Вы не могли бы представиться? – спросил он.
Мы остановились на красном светофоре.
– Сегодня мой день, – вздохнул я. – Все вспоминают обо мне. Эжен Тарпон.
– Дело в Сен-Бриек.
Сзади послышались гудки.
– Да, – подтвердил я.
– Заткнись, старая калоша, – крикнул Хейман настигшему нас "торнадо" цвета помидора.
Мы медленно подъезжали к Монпарнасской башне, зловеще выделяющейся на фоне неба в свете восходящего солнца. Мой сосед повернулся ко мне:
– Чем вы занимаетесь, господин Тарпон?
– Частный детектив. Цена умеренная.
–
– Хотелось бы.
Он рассмеялся, но, вопреки моим ожиданиям, смех его не был продолжительным.
– Вы знаете, что за нами следят от самой Алезии? – спросил он.
– Вы имеете в виду серый "пежо-404"?
Хейман кивнул.
– Детские игры, – вздохнул он. – Хотите, я уйду от них?
– На вашей-то "аронде"?
Он смерил меня холодным взглядом.
– Да, на моей "аронде".
– Я верю вам на слово, – сказал я, – но не стоит. Мне нечего скрывать.
Мы свернули на улицу Депар и выехали на Пляс-де-Рен.
– Вы все еще принимаете меня за полицейского? – спросил Хейман. – Поехали лучше ко мне.
При этих словах он резко развернулся на площади и помчался на полной скорости на улицу Арриве и несколько раз проехал на красный свет, как чокнутый.
– Это далеко? – спросил я.
– В пяти минутах.
Я думал, что если он не сбавит скорости, то через пять минут мы будем уже где-нибудь в Корбей. Лично мне больше пошел бы на пользу сон, но я ничего не сказал. Я повернулся вполоборота и через заднее стекло увидел вдали "пежо-404", проехавший на красный свет в погоне за нами. В следующую секунду раздался чудовищный скрип тормозов и огромный желтый "фольксваген" зацепил кузов "пежо". Бум! "Пежо" начал вышивать зигзаги, взобрался колесом на тротуар, перекрыв дорогу автобусу. Больше я ничего не смог увидеть. Я посмотрел на Хеймана. Его губы были растянуты в улыбке. Теперь я был почти наверняка уверен в том, что он не фараон, поскольку это было бы слишком закручено: сначала посадить меня в свою тачку, устроить слежку за другой, затем удрать на первой от второй только для того, чтобы внушить мне доверие. Но я обошелся без комментариев, так как если он не был фараоном, то его действия мне еще ничего не говорили о том, кем он был на самом деле.
Через десять минут (а не через пять, как он утверждал) мы проехали Ванвские ворота, пересекли Малакофф и оказались в Кламаре, на зеленой извилистой улице с маленькими садиками за изгородями из деревянной рейки и некрасивыми домиками. Хейман затормозил и взобрался на разбитый тротуар. "Аронда" остановилась в облаке пыли.
– Вы слишком быстро водите, – заметил я.
– Это еще что. Когда я выпью, вот тогда это действительно впечатляюще, – сказал Хейман и вышел из машины.
Он открыл решетчатые ворота и загнал машину. Я тоже вышел из машины и пошел за ним по аллее из желтого гравия к цементному двухэтажному домику, в котором было не более пяти метров в длину и пяти в ширину. Ставни были закрыты, и Хейман открыл их одну за другой, переходя из комнаты в кухню, гостиную внизу и спальню наверху.
Хейман больше не улыбался, он был мрачен. Он открыл секретер в спальне; стоящий рядом с кроватью, достал из него картонную папку, завязанную полотняным ремешком, и бросил
– Давай ройся, господин Недоверчивый, – сказал он.
Я стал рыться. Недолго. В папке было полно газетных вырезок со статьями, подписанными "Ж. – Б. Хейман", датированными от тридцать пятого до шестьдесят девятого года. Хейман стоял у секретера. Он бросил мне книгу – маленький белый томик, изданный в Монако.
Книга называлась "Летящее перо". Это были его мемуары о своей журналистской карьере. Была даже его фотография.
– Я вас убедил, господин Недоверчивый?
– Я могу позвонить?
Он кивнул и проводил меня в гостиную, затем вышел и деликатно закрыл за собой дверь. Я снова позвонил Эрве Шапюи. Было шесть тридцать. Он снял трубку сам и бешено завопил. Я подождал, пока он успокоится.
– Поскольку вы журналист, я решил получить у вас кое-какие сведения, – сказал я.
– Пошли вы… Я не журналист, я режиссер. Какие сведения?
– Вы знаете журналиста Жана-Батиста Хеймана? – спросил я.
– Нет.
– Вы могли бы навести справки?
– Почему вы преследуете меня таким образом?
– Мне больше некого преследовать. Вы можете навести справки?
– Сейчас?
Когда я сказал "да", он выругался, затем добавил:
– Что вы хотите о нем знать?
– Его репутацию. Можно ли ему доверять.
На другом конце трубки мне ответили молчанием.
– Алло? – сказал я. – Вы еще здесь?
– М-м-м… Вы меня интригуете, Тарпон. Я вас ненавижу.
– Я пока ничего не могу вам объяснить. Вы можете навести справки и перезвонить мне?
Я дал ему номер телефона Хеймана, и мы оба повесили трубки. Я поднялся в комнату, где меня ждал мой пенсионер.
– Итак, господин Недоверчивый, вы навели обо мне справки?
– Да, – подтвердил я.
– Вы расскажете мне, что произошло на вилле, которую вы покинули утром?
– Да.
Он принес кофе. Кофе был плохой. Мы добавили в него немного водки. По крайней мере, так он хоть согревал. Мы выпили кофе, и я рассказал ему о девушке с перерезанным горлом, о наркотиках в квартире и о взрывчатой смеси в погребе.
– Кто эта девушка? – спросил Хейман.
– Я не знаю. Я слышал только ее имя – Гризельда, – но мне оно кажется вымышленным.
– Шекспировское имя, – сказал Хейман. – А фамилии вы не знаете?
– Нет, но я знаю, как зовут девушку, с которой погибшая жила в квартире.
Я рассказал ему то же самое, что отвечал полицейским. Что я встретил Мемфис Шарль во время съемок моего интервью, после событий в Сен-Бриеке, что записал ее адрес и решил навестить ее, потому что мне было тошно, и то, что я ее почти не знаю.
– Это то, что вы рассказали полицейским? – спросил Хейман. – Браво. И они вас отпустили? Теперь мне понятно, почему вы приняли меня за полицейского. Кто занимается этим делом?
– Комиссар Кокле.
Хейман кивнул и допил кофе. Он налил себе водки, на этот раз без кофе.
– Это интеллектуал, – сказал он. – Отпустить подозреваемого и установить за ним слежку – это точно в его духе. Он сразу понял, что вы связаны с другой девушкой, как ее…
– Мемфис Шарль, – напомнил я. – Но это неправда.