Мотылёк
Шрифт:
– С сегодняшнего дня я принимаю на себя обязанности коменданта на островах Салю. Убедившись, что методы работы моего предшественника принесли положительные результаты, я не вижу причины менять что-либо. Я не вижу необходимости менять ваш образ жизни при условии, что ваше поведение не вынудит меня это сделать.
Я радовался отъезду майора Барро и его жены по вполне понятным причинам. Пролетели пять месяцев вынужденного ожидания, пролетели с невероятной быстротой. Эта фальшивая свобода, которой бы радовался почти любой каторжник, игра в карты,
Правда, я и сам не позволял себе с головой окунаться в эту обстановку. Каждый раз, когда я заводил нового приятеля, я мысленно сам себе задавал вопрос: «А мог бы он стать кандидатом на побег? Мог бы помочь в подготовке побега, если сам не решится на это?»
Бежать! Бежать! Бежать одному, бежать с другими, но бежать! Я жил только этим. Навязчивая идея захватила меня целиком, но я не делюсь ею ни с кем, как и советовал мне Жан Кастелли. Я не позволю себе расслабиться и осуществлю свою мечту: я решительно настроен на побег и сделаю это.
Тетрадь седьмая
Острова Салю
(Продолжение)
Плот в могиле
К концу пятого месяца я знал уже на острове все углы и закоулки. Пришел к выводу, что самым подходящим местом, где можно было бы подготовить плот, является сад моего друга Карбоньери по соседству с кладбищем. Правда, он уже там не работал. Я стал уговаривать Карбоньери вернуться на прежнее место и никого не брать себе в помощники. Карбоньери согласился, а Дега помог ему занять прежнюю должность.
Сегодня утром, проходя мимо дома нового коменданта с богатым уловом барабульки на проволоке, я услышал, как слуга-заключенный, или «мальчик по дому», сказал молодой женщине:
– Мадам, вот тот человек, который ежедневно приносил рыбу мадам Барро.
Миловидная смуглая брюнетка, похожая на алжирку, спросила:
– Так это Папийон? – И тут же обратилась непосредственно ко мне: – Я имела удовольствие отведать ваших крабов у мадам Барро. Зайдите. Стаканчик вина с ломтиком козьего сыра, только что полученного из Франции, не помешают.
– Спасибо, мадам, но не могу.
– Почему? Вы же заходили к мадам Барро, а почему не можете ко мне?
– Потому что я это делал только с разрешения ее мужа.
– Послушайте, Папийон, мой муж командует лагерем, а я командую домом. Входите и не бойтесь.
Я сразу же почувствовал, что эта своевольная и хорошенькая женщина может оказаться для меня либо полезной, либо опасной. Я вошел в дом.
В столовой она угостила меня копченой ветчиной и сыром. Без всякой церемонии села напротив, налила мне вина, затем угостила кофе и превосходным ямайским ромом.
– Папийон, – сказала она, – несмотря на всю спешку, связанную с собственным отъездом и нашим приездом, мадам Барро все же нашла время немного рассказать о вас. Я знаю, что, кроме мадам Барро, вы больше
– Я это делал из-за ее болезни. Что касается вас, мадам, то вы прекрасно себя чувствуете.
– Не буду вас обманывать, Папийон, я совершенно здорова, но я выросла в морском порту и очень люблю рыбу. Я из Орана. Меня беспокоит только одно: вы не берете денег, и это действительно неловко.
Короче, мы порешили на том, что я буду приносить рыбу. Выделив ей килограмма три барабульки и шесть крабов, я закурил. И в этот момент вошел комендант.
Увидев меня, он сказал:
– Жюльетта, мы, кажется, договорились, что, кроме мальчика по дому, никто из ссыльных не будет вхож в наш дом.
Я встал, но она удержала меня:
– Сядьте. Об этом ссыльном мне перед отъездом рассказала мадам Барро. Поэтому это тебя не должно касаться. Больше никто к нам не придет, кроме этого человека. К тому же при необходимости он будет снабжать нас рыбой.
– Ну хорошо, – сказал комендант. – Как вас зовут?
Я было приподнялся, чтобы ответить стоя, но Жюльетта, положив руку мне на плечо, усадила меня на место.
– Это мой дом, – сказала она. – Здесь нет коменданта. Это мой муж, месье Пруйе.
– Благодарю вас, мадам. Меня зовут Папийон.
– Ха! Я слышал о вас и вашем побеге из больницы в Сен-Лоран-дю-Марони три с лишним года тому назад. Но вот ведь в чем штука: один из троих надзирателей, которого вы оглушили, был не кто иной, как наш племянник.
При этих словах Жюльетта звонко расхохоталась. Смеялась искренне, от души, что свойственно молодым.
– Так-так! Значит, вы нокаутировали Гастона! Но это никак не должно испортить наши отношения!
Комендант все еще продолжал стоять. Он сказал, обращаясь ко мне:
– Количество убийств, совершаемых на островах ежегодно, просто невероятно. Гораздо больше, чем на материке. Чем вы можете это объяснить, Папийон?
– Месье комендант, отсюда люди не могут бежать, поэтому они становятся очень раздражительными. Здесь годами живут друг на друге и ходят по головам, поэтому чувства дружбы и вражды чрезвычайно развиты. Кроме того, из всех убийств, преднамеренных и непреднамеренных, раскрывается менее пяти процентов. Поэтому убийца всегда надеется выйти сухим из воды.
– Разумное объяснение. С каких пор вы увлекаетесь рыбной ловлей и какую вы работу выполняете, если можете ею заниматься?
– Я золотарь. Заканчиваю работу в шесть утра, что позволяет мне побродить с удочкой.
– Весь день? – спросила Жюльетта.
– Нет. В полдень я должен быть в лагере, а затем мне снова разрешается ловить с трех до шести вечера. Это не совсем удобно: из-за смены приливов и отливов иногда теряешь подходящее для ловли время.
– Дорогой, ты выдашь ему специальный пропуск, не так ли? – сказала Жюльетта, обращаясь к мужу. – С шести утра до шести вечера, вот он и будет ловить, когда ему нужно.