Мотылек

Сурикова Марьяна

— Тебе тоже нужно прийти в себя, дорогая, ступай в комнату. Я распоряжусь, чтобы служанка принесла успокоительного.

— Т-ты прав, — бледная Катрин прижала к взволнованно вздымающейся груди руки и без единого возражения вышла из столовой.

Я всё ещё сидела на стуле, не смея двинуться с места. Почувствовав на себе взгляд отчима, посмотрела на него. Джаральд сейчас был абсолютно спокоен: ни тени гнева на лице, ни малейшего волнения, только едва заметная усмешка в уголках губ.

— Хорошо,

что ты спустилась, Рози, могла пропустить такое представление.

— Что с ним? Вы его чем-то опоили?

— Фи, дорогая падчерица. За кого ты меня принимаешь? Кто же поверит, если барон поведёт себя неестественно под влиянием какого-нибудь препарата. Я всего лишь распорядился не давать ему лекарство и немного спровоцировал приступ.

— Так вы давно узнали, что он нездоров?

— Я узнал об этом после того, как мы заключили нашу взаимовыгодную сделку, мотылёк.

— Барон опасен, а Катрин собиралась выдать меня за него? А вы бы тоже отдали, если бы я не согласилась?

— Ты ведь согласилась, — он хмыкнул, — более того, Вильям не опасен, если принимает лекарство вовремя.

Он скрестил руки на груди и кажется ждал от меня ещё каких-то слов.

— Мне... — я неловко поднялась со стула, — мне, пожалуй, тоже нужно прийти в себя.

Джаральд демонстративно подошёл к двери столовой, чтобы отворить её для меня, и взялся за ручку.

— Благодарю за то, что держите слово, граф.

Я приблизилась к нему, а отчим отвесил мне лёгкий издевательский полупоклон и ответил:

— Мы в расчёте, леди.

ГЛАВА 8. Отъезд

Барон уехал на следующее утро. Он гордо покинул особняк, всячески изображая оскорбленное достоинство. Мы на правах хозяев провожали его на крыльце. Вильям даже подошёл ко мне и поцеловал руку.

— Всего хорошего, Розалинда.

Графу с мачехой он отвесил кивок и степенно уселся в карету.

— Полагаю, Катрин, пора собирать вещи, — отчим с усмешкой помахал платком вслед отъезжающей карете и отвернулся.

— Как собирать вещи?

— А так. Когда драгоценный кузен приедет, чтобы выставить нас отсюда, потрясая бумагами о наследстве, мы должны быть уже далеко.

— Но...

— Организовывай отъезд, неделя на сборы ещё есть.

С этими словами Джаральд ушёл в дом, а мачеха кинулась следом. Я же сбежала с крыльца и повернула в сторону конюшни. Снежинка отдыхала в своём стойле. Достав из мешка с пожухлыми яблоками плод посочнее, я протянула лошадке лакомство на ладони.

Для меня новость об отъезде стала ещё более неожиданной, чем для Катрин. Я даже не задумывалась над подобным поворотом событий, да и столько всего произошло за последнее время, что размышлять о наследстве было некогда. Знала, по закону,

дом мне не принадлежит и отойдёт ближайшему наследнику по мужской линии. У меня оставалось только приданое и ежегодные выплаты, составлявшие, к сожалению, не слишком большую сумму, а ещё почётный титул баронессы. Назвать богатой невестой меня было нельзя, впрочем, как и отнести к нищенкам.

Мучительно сознавать неотвратимость приближающегося отъезда. Вот так неожиданно покидать родной дом, привычные окрестности, знакомых с детства соседей, да ещё понимать, что никогда не смогу вернуться, проехаться по окружавшим поместье лесам или наведаться в гости к Алексу.

В последние дни я все ждала письма от Маргарет, а сегодня решила написать сама. Если уеду, то обязана повидаться с баронетом, поблагодарить его за все и попрощаться.

Вечером я получила ответ на своё послание. Маргарет приглашала приехать завтра поутру. Прочитав письмо, я решила, что даже не буду отпрашиваться у Катрин (тем более, ей сейчас не до меня). Съезжу сама на Снежинке, будто бы отправилась прокатиться верхом.

Было уже довольно поздно, а я пока даже не начала готовиться ко сну. Сидела у окна, смотрела на колышущиеся ветви деревьев. Спать не хотелось, и я решила проведать Агату. В это время вряд ли кого застану у неё, особенно графа, с которым действительно не хотелось встречаться. Как он сказал: «Мы в расчёте, леди», — будто я купила у него какую-то безделушку и безделушкой же расплатилась! Ужасно и отвратительно, а хуже всего то, что он мне снился ночами, и я ничего не могла с этим поделать.

Тихонько выйдя из спальни, прокралась мимо комнат отчима и Катрин и спустилась в кухню. Здесь было пусто, слуги уже отправились отдыхать. В большом чане, врытом в землю в углу, нашлось молоко. Взяв глиняный кувшин, я набрала питья для кисы и спустилась в нижние комнаты.

Они находились практически вровень с землёй, поэтому узкие окошки располагались у самого потолка. Комната, отведённая Агате, была самой подходящей: очень большая и оформленная почти как настоящие джунгли. Сюда даже принесли огромное спиленное дерево и установили, уперев верхние ветви в потолок. На нём киса любила отдыхать.

За это время я успела сильно привязаться к чёрной кошке и хотя гладить её опасалась, но молоко приносила регулярно. Очень нравилось наблюдать, как она лакает его своим большим шершавым языком, а потом облизывается от удовольствия.

Я тихонько шла по коридору, держа в одной руке свечу, а когда приблизилась к нужной двери, остановилась. Если Джаральд вдруг окажется здесь, то я его услышу и тогда тихонько уйду.

Я склонилась чуть ближе и прислушалась...

— Ам! — раздалось возле самого уха.