Мотылек
Шрифт:
Он заскулил и поджал хвост, чувствуя волны ярости, исходящие от мужчины, и не понимая, в чем провинился перед обожаемым господином. Пёс расслышал тихие слова, со свистом вырывавшиеся сквозь сжатые губы:
— Розалинда, найду!
До реки я спустилась довольно быстро, ощупью пробираясь по осклизлым ступенькам. Тяжёлая сырость висела в воздухе и забивалась в ноздри, давила на мою голову, словно сжимая в невидимых тисках. Вокруг царили темнота и мёртвая тишина, но в этот раз я ничего не боялась. Чувства так притупились,
Остановившись на берегу, я огляделась, выбирая направление. Неясный свет шёл из тоннеля, куда уходила вода, и можно было рассмотреть очертания камней и тёмную ленту реки. Я повернула против течения и пошла вдоль берега в сторону, обратную выходу. Река постепенно превратилась в небольшой ручей, который вскоре исчез под камнями. Здесь оказался тупик, но чуть выше начинался лаз, словно специально выдолбленный в скале. Туда я и полезла, карабкаясь по камням. С трудом протиснулась в узкий проход, больше похожий на мышиную нору. Легла на живот и поползла вперёд, отталкиваясь локтями и коленями, собирая с грязных стенок пыль и паутину.
Не знаю, отчего была всецело уверена в том, что найду выход, ведь могла застрять и никогда не выбраться наружу. Я, вообще, с трудом вспоминаю те мгновения сейчас, словно меня подменили на абсолютно другого человека, который видел перед собой единственную цель и шёл к ней, как заведённая кукла. Только спустя время смогла оценить и понять, насколько тяжело далось то судьбоносное решение, перевернувшее всю мою жизнь, определившее её дальнейшее течение. Наверное, душа просто не выдержала свалившейся тяжести и онемела на время. Говорят, когда боль непомерно сильна, её перестаёшь чувствовать.
Когда доползла до тупика в конце, увидела полоски света, пробивавшиеся по краям круглой крышки. Я толкнула её наружу, она слегка покачнулась, но не отворилась. Ухватившись за выступающий шип наподобие дверной ручки стала раскачивать крышку взад-вперёд. Если бы могла развернуться, упёрлась бы в неё ногами.
Кажется, с меня сошло семь потов, пока удалось-таки вытолкнуть заевшую дверцу, и я выползла наружу и скатилась в заснеженные кусты. Потёрла лицо холодным снегом, пытаясь немного прийти в себя, оглянулась на отверстие в скале и поднялась на ноги, чтобы снова закрыть его. Крышка встала на место так, будто слилась с поверхностью серого камня. В другое время я бы рассмотрела внимательнее, что за странная краска покрывала дверцу тайного лаза, больше всего она походила на наклеенные друг на друга тонкие пласты скальной породы. Однако любопытство исчезло вслед за остальными чувствами, осталось лишь понимание, что следует торопиться. Хотя вокруг все ещё царила ночь, я опасалась, что Алекс уже устал меня ждать и уехал.
Отряхнувшись от налипших снежинок, побрела вдоль скалы в сторону ворот. Обледеневшие кусты прогибались под моим напором, а снег набивался в туфли. Холода
— Алекс, — вместо крика вышел шёпот, который баронет попросту не услышал. — Александр, — позвала громче.
Юноша заозирался и наконец увидел выбирающуюся из кустов меня. Он быстро направил лошадь вперёд. Подъехав, спрыгнул на землю и принялся отряхивать мою одежду и вытаскивать из-за пазухи снег.
— Лина, наконец-то! Я боялся, ты не придёшь.
— Мне было очень нелегко уйти.
— Ты решила бежать в мужской одежде?
— Я позаимствовала её у графа, так... удобней будет в седле.
Алекс выпрямился и окинул меня внимательным взглядом.
— Стянула у него одежду? Правильно сделала! И удобнее, и теплее. Давай теперь поторопимся, впереди долгий путь.
Баронет подсадил меня на лошадь, запрыгнул следом и тронул поводья.
— Сперва доедем до гостиницы, я приготовил для нас сменную одежду, нарядимся простолюдинами. История такая: я бедный подмастерье, а ты моя жена, и мы едем к родственникам в Шотландию.
— Бедняки редко путешествуют верхом.
— Ты права. Тогда прикинусь зажиточным торговцем. Что скажешь?
Я согласно кивнула, закрыла глаза и прижалась покрепче к груди Александра. Баронет обнял за талию и пришпорил лошадь. Мы поскакали прочь от замка, и он становился все дальше, пока ворота не скрылись за поворотом дороги. В груди внезапно сдавило сильнее, сложно было вдохнуть, даже голова закружилась. Я постаралась выровнять дыхание, чтобы ненароком не упасть, вдруг лишившись сознания, а лошадь резво скакала вперёд к первой цели нашего путешествия.
— Немного осталось, потерпи, — уговаривал Алекс, растирая мои плечи и руки. — Ты совсем замёрзла. Если закопаться в сено будет теплее.
— Меня от испуга знобит. Боялась, разбойники нас настигнут.
— Повезло, что вовремя приметили их за кустами и успели уйти в сторону.
Я поёжилась, обняла себя за плечи, вспомнив, как мы мчались с Алексом через лес, уходя от грабителей. Очевидно, они вконец оголодали, раз караулили путников на дороге, невзирая на холод. Только нам с Александром не очень хотелось становиться их добычей.
— Вот в этом минус нашей выдумки, Лина. Может, представляйся я бедняком, да тем же деревенским кузнецом, например, и хозяин постоялого двора не навёл бы на наш след эти ворюг.
— Алекс, ты не похож на кузнеца. Взгляни на свои руки.
Баронет опустил взгляд вниз, повернул ладони, рассматривая гладкую без мозолей кожу.
— И говоришь ты слишком правильно.
— Я стараюсь менять речь, иногда забываюсь, правда.
Баронет устроился рядом, поглубже зарываясь в сено.