Мой адрес — Советский Союз! Дилогия
Шрифт:
– Прошу прощения, не сдержался.
– Просить прощения вам нужно у сеньора Покроффский, а не у меня. Он имеет полное право написать заявление и потребовать с вас материальную компенсацию.
– Не нужна мне его компенсация, пусть засунет её себе в одно место, – презрительно бросил я. – Заявление на него писать не буду, неохота тратить на этого… хм… недалёкого человека своё время.
Так мы и разошлись. Мы с сеньором Эспозито дошли до его лавки, где я прикупил всякой мелочёвки. Испанец, как оказалось, в годы Гражданской воевал в Сопротивлении, бок о бок с русским инструктором Иваном, которого звали Хуаном, геройски
В стане сборной я ничего скрывать не стал. Вдруг завтра в какой-нибудь газетёнке всплывёт информация о конфликте русского боксёра и немца, и я окажусь в нехорошей ситуации. Или в консульство инфа уйдёт, а оттуда в Союз. Уж лучше рассказать правду. Тем более правда на моей стороне, он вообще первым меня ударил. А если не верите – сходите в участок, сеньор Коста покажем вам протоколы допроса и мировое соглашение.
– Говорили же, ходить всем вместе, – сокрушался Ленц. – Мельников, говорили?
– Говорили, Аркадий Николаевич, – понурив голову, бормотал Саня.
– Вернёмся в Союз – там устроим разбор полётов. А пока всем думать о завтрашних финалах. Тебе, Покровский. Особенно, теперь ты просто обязан победить этого немца.
Можно сказать, обошлось… Пока. А что там будет по возвращении… Если выиграю «золото», то победителей, как известно, не судят. Опять же, правда на моей стороне, не мог же я спустить этому наглому Финкелю оскорбление и оплеуху.
Несмотря на события минувшего дня, спал я нормально, донимала только сменившая дожди духота, несмотря на распахнутые окна. Кондиционеров, в отличие от «Москвы», тут не было, хотя в остальном придраться к чему-то было трудно.
Утром узнал, что трансляцию на СССР будет комментировать Озеров. Оказывается, Николай Николаевич и в боксе разбирается, а не только в теннисе, футболе и хоккее. Снова было собрание, на котором тренеры заявили, что отступать некуда, слишком много потерь. И если бой равный – не стоит ждать милостей от судей.
Так и случилось. Саня Мельников был вне себя от горя, когда трое судей назвали его побеждённым в поединке с венгром Бадари. Приуныли и мы, нам казалось, что в последних двух раундах наш был сильнее.
– Не могу себе простить, что неуверенно провёл первый раунд, – вздыхал Мельников, общаясь с корреспондентом «Советского спорта». – Бадари левша, и боксировать с ним неудобно. Он с первых секунд шёл в ближний бой. Я пытался встречать его прямыми в голову, но пробить защиту не мог. Трудность была еще и в том, что у Бадари сильный удар, и мне на первых минутах пришлось внимательно следить за его правой рукой. Его боковые удары опасны. К тому же он, как и все венгры, очень вынослив. Нужно было как-то раскусить его и охладить пыл. Понимаю, что сначала венгр выглядел эффектнее. Во втором же раунде мне удалось провести несколько удачных серий. По глазам венгерского спортсмена видел,
Вот именно, но! Побеждать надо было с запасом, но Саня этого просто физически сделать не смог.Первое «золото» нашей сборной принёс чемпион прошлого первенства Европы Владимир Трегубов. Бой с югославом Беличем он провёл бой уверенно, и его победа не вызвала сомнений. На табло вспыхнул счет – 5:0. Не помешало даже то, что соперник был левшой. Ещё и в нокдауне югослав побывал, так что всё по делу. А Володька заявил крутившемуся под ногами собкору «Советского спорта», что теперь намеревается побороться за медаль Мюнхена в следующем году.
Третьим из наших на ринг поднялся Юоцявичус. За исход боя мы волновались, в полуфинале Юозас выглядел не слишком уверенно. Удастся ли ему сдержать напор румына Настасе? Тем более, что у румынской команды это был последний шанс позолотить свою победу в неофициальном командном первенстве. Игровой манере нашего боксера Настасе противопоставил, как и ожидалось, свою «правую», которой накануне свалил наповал финна. Наш левша, выше ростом. Легко передвигается в центре ринга. Румын с первых же секунд пропускает прямые лёгкие удары. Свистят по воздуху тяжелые кулаки Настасе, того и гляди зацепит правой. И вдруг – глазам своим не верим… В нокдауне не наш, а румынский боксер.
По итогам поединка у нас вторая золотая медаль. Вскоре наступает моя очередь подниматься на ринг.
– Давай, Женька, ты сможешь! – напутствует меня Лавров, хлопая по спине.
Петер Хуссинг на голову выше меня, на 20 кг тяжелее. Но я почти не волновался, тактику боя мы с Лавровым, который больше Степанова занимается нами, разработали перед боем. Хуссинг – уменьшенная копия Валуева, предпочитает не драться, а бороться. Моя задача – не давать ему толкать меня к канатам, держать дистанцию, хотя руки у меня будут покороче его, но за счёт резкости я должен успевать наносить удары и тут же отскакивать.
Ага, вон и герр Финкель, стоит в сторонке, позади Хуссинга, испепеляет меня взглядом. Увидев, что я на него посмотрел, сразу отвернулся. У-у, гнида фашисткая!
Я сегодня в красном углу. Закончилось представление боксёров. Гонг! Мне сразу же удалось ударами левой раскрыть немца и провести несколько сильных прямых в голову и корпус. Один из них – по животу в концовке раунда – согнул Хуссинга пополам. Нокдаун. А я-то думал, что это пузо (не такое уж, честно говоря, и жирное) мне вряд ли удастся пробить. Причём именно удар в живот заставил его согнуться, а не в печень или селезёнку.
После нокдауна Хуссинг обмяк, но не сдался. Отдохнул в перерыве и с ударом гонга продолжил переть на меня, сопя, как разъярённый бык. Но я был свеж, как утренний туман, и зажать меня в угол оказалось не так просто. Мои удары были всё также резки и точны, периодически заставляя соперника трясти головой или просто ойкать, когда перчатка попадала в живот.
Второй раунд однозначно за мной, и самоуспокоенность сыграла со мной злую шутку. В концовке трёхминутного отрезка немцу удалось затолкать меня в угол, где он принялся не столько бить, сколько толкаться. Да ещё и бодаться. Так боднул, что я получил рассечение верхнего века, кровь сразу залила глаз.